Ранний старт 4
Шрифт:
— Как лошадью от тебя воняет! — смеётся Алиска, повисая на шее.
Однако носик морщит вовсе не брезгливо, а так, для порядка. И всё-таки снаряжает меня в баню, заботливо снабдив чистой одеждой. Как-то упакованно себя с ней чувствую.
За ужином бабушка делится новостями:
— Пред говорит: «Ладно, пусть дети поиграют в самостоятельность. Набьют шишек — поумнеют».
— А если дело выгорит, то ещё лучше, — наворачиваю жареную картошку с салатом.
— А те-те бу-ге ав-ва-ва, — соглашается со мной Михаил, величественно обращая ко мне свою микроскопическую длань.
Алиса его выносит на вечернюю прогулку.
— They don’t ask you (Тебя не спрашивают), — отвечаю сыну с отцовской строгостью.
Миша замолкает и таращится на меня с огромным недоумением. Алиска немедленно принимается хихикать. Бабушка светлеет лицом. Она всегда так делает при виде двоюродного правнука.
18 июля, суббота, время 13:35.
Село Березняки.
Усмехаюсь, глядя на два списка. Один — очень длинный — перечень наших обязанностей. И короткий — предоставляемые товариществом услуги и снабжение. Ожидаемо. Твёрдо следуют принципу: проси больше — получишь сколько надо.
Начинаем первый раунд наших переговоров с правлением. Самого преда нет, и не знаю, к лучшему это или к худшему. Уж больно неуступчиво выглядит троица правленцев.
— Давайте считать, — предлагаю очевидный и недолжный вызвать возражения ход.
Сначала имущество, передаваемое нам на баланс. Товарищество хочет миллион. Понятное дело, у нас его нет, в долги запишут.
— Во-первых, мы остаёмся частью товарищества, и в этом требовании нет смысла, — так начинается моя работа по сокращению нескромных хотелок правления.
— Во-вторых, вы сами планировали всё это тупо уничтожить. Поимели бы что-то только за счёт сдачи металлолома. Это копейки. В-третьих, так дела не делаются. Оценить можно по-разному, но имущество должно просто передаваться нам под управление. Никаких долгов, мы — не посторонняя организация, которой вы что-то продаёте. Оценка передаваемого имущества должна идти по правилам. Я их не знаю, а вот бухгалтерия в курсе. Пусть они оценивают, а мы проверим.
Короче, обламывать мы их начинаем по полной программе. Но это ерунда, всё равно конному подразделению товарищества в приличную рентабельность придётся долго выкарабкиваться. Ребят подбадриваю и вдохновляю, всячески отвлекая их от мысли, что решение пред принял всё-таки не на пустом месте.
Глава 27
Березняковский ренессанс
25 июля, суббота, время 21:00.
Село Березняки, сельский клуб.
На саксофоне лучше всего давать медляк, он очень нравится девчонкам. Вот и давлю на кнопочки, извлекая волшебные звуки. Думаю, что больше всего местных подкупает необычность музыки. Им ведь намного привычнее гармонь или её расширенная версия в виде баяна. Больше в клубе нет ничего, кроме раздолбанного пианино, летоисчисление жизни которого идёт с советских древних времён.
Ещё березняковцы задирают нос перед селянами из других мест по факту наличия у них крутого саксофониста. Хоть бы и только в летнее время.
Но они мной не только гордятся. Бывает и насмешничают. Как во время покоса, когда попытался всерьёз помахать косой. Почему-то быстро устаю, хотя я же вроде крепкий парень, а рядом работали хоть и выносливые, но ведь девчонки-подростки. Вот они меня и обхихикали.
Махнул рукой и перешёл на смётывание стожков и погрузку. Младший состав «Всадников» зачистил от травы все неудобья окрест села. Овражки, балки, полянки, мелкокалиберные лужки.
Примерно на четверть заготовили сена на зиму. Могли бы и больше, если бы первый покос мимо нас не прошёл.
В агитбригаду в этом году не пошёл, слишком велика нагрузка, мы пасём два стада, частное и колхозное. С учётом двусменности людей еле хватает. Но вечерами, особенно сегодня, когда отмечаем завершение покоса, от участия в клубных вечерах не отказываюсь.
Заряжаем музыкальный центр популярной здесь попсой, выхожу из зала в вестибюль и на улицу. Увидел в окно курящего Виктора Федоровича.
— Фёдорыч, когда уже в Березняках появится барабанщик и гитарист?
Лидер культмассовой работы села сплёвывает:
— Макарыч который год обещает раскошелится, да так и… ребят я быстро найду, если будет на чём учить.
30 июля, четверг, время 21:55.
Село Березняки, дом бабушки Серафимы.
Алиска, сидя на мне, делает волнообразные движения всем телом, ловлю в ладони её раскачивающиеся груди. Дышит всё прерывистее. Разогналась она за время моего житья. Сначала не была такой пылкой. Откат после родов, видимо, закончился.
На пике влипаем друг в друга, отдаёмся блаженным судорогам. Когда Алиска успокаивается и затихает, спрашиваю:
— А ты снова не понесёшь? — контрацептивы она категорически отвергает.
— А если понесу, то тебе-то что? Учишься, ну и учись себе.
— Как бы я тоже имею право голоса…
— У тебя право голоса, у меня право голоса, у бабушки тоже, — хихикает мне в грудь. — Мы в большинстве.
Осуждающе дёргаю её за прядку волос.
— Вы, бабы, что хотите, то и делаете. Вот я тебя вожжами…
— Всем сказал, чтобы детей настрогали побольше, а сам в кусты? — мне показывают язык, а потом слегка кусают.
Сочетание слов и действий полностью обезоруживает. Близкое присутствие Алисы по-прежнему вызывает отклик в груди, как-то она сумела во мне прочно прописаться. И красивая она, что есть — то есть.
Алиса мирно засыпает прямо на мне, а я прокручиваю события за день, раскладываю в голове по полочкам. Нашёл способ, как не остаться в стороне от воспитания сына в материальном плане.