Ранний старт 4
Шрифт:
Пришлось применять режим тотального геноцида и тактики выжженной земли. Утренние урочные посильные работы удваиваю. Грядки прополоть, ягодные кусты обобрать.
— Вить, ну это много… — ныл Кир, с кислым видом выщипывая траву.
— Будешь возвращаться позже полдевятого, норму не удвою, а утрою, — затем вспоминаю кое-что из детской психологии: — Это, Кир, сорняки. Наши враги, диверсанты и вредители. Ты, как главный спецслужбист нашего дома, должен зачистить их всех. Уложить их в аккуратный штабель и представить командованию…
Дело идёт веселее. Он ещё и по видам сорняки принимается сортировать. Пока я умную книжку читаю. Так происходило сегодня и вчера. Ещё мы запретили бабушке кормить засранца, если он опаздывал к ужину в полвосьмого. Вот как сегодня. Голодным он не остаётся: стараясь не сталкиваться с нашими с Алисой дружными осуждающими взглядами, Басима к чаю даёт Киру изрядную плюшку.
— Хочешь ещё?
— Не хочет! — под моим долгим взглядом Кир тоскливо подтверждает эти слова.
Такой порции в блокадном Ленинграде на сутки целой семье хватило бы. А Басима, потеряв поддержку Алисы, нашему единому фронту противостоять не решается.
Отвожу младшего в нашу комнату-веранду, сам ложусь, даже раздеваюсь. У меня крепнет и усиливается подозрение, что Кир целенаправленно мне палки в колёса вставляет. Чего не может быть, конечно. Хотя почему не может? На уровне подсознания чувствует, что рядом происходит нечто очень интересное. Любопытство бушует в парадоксально неосознанной форме. Все знают, как дети любят подглядывать. Мальчики за девочками, девочки за мальчиками, все вместе — за взрослыми. Хм-м, дети таким образом учатся взрослым отношениям? К какому интересному выводу прихожу.
Размышляю, бросая время от времени контрольные взгляды на брата. Спит. Но уходить рано, по опыту знаю. Чуткий сторож у него в мозгу продолжает меня пасти. Вот и жду, когда уснёт и он.
— Кирьян, — зову негромко, — вставай, пора воду корове таскать, навоз чистить…
Намеренно перечисляю самые неприятные для него дела. Нет, лицо ничем не омрачается. Встаю, забираю одежду, вдеваюсь в тапки — и наружу. Дверь отворяется бесшумно, тоже специально позаботился, чтобы не скрипела.
Светлица Алисы. Время 21:50.
— Иногда начинаю ненавидеть брата, — шепчу Алисе в волосы при первом объятии.
Девушка хихикает. Забавно. Кир портит малину нам обоим, но почему-то больше озабочен я. Видимо, из-за своего положения зрительницы Алиса более спокойна. Болеет за меня всей душой, конечно, но активных действий не предпринимает.
Мне не хватает освещения. Нет, яркий свет люстры мне не нужен, подойдёт ночник, но такого нет. Кстати, идея для подарка. А пока кладу на комод смартфон и включаю режим фонарика.
Наши конспиративные свидания становятся более спокойными, размеренными, но не менее желанными. Не бросаемся сразу друг на друга, как голодные, только и всего. Кир по-настоящему нам не смог помешать. Нельзя ночью? Так утром можно…
— Погоди, — Алиса чуть не отпрыгивает от меня, — всё время забываю… отвернись.
Отворачиваюсь, прикрываю глаза рукой. Судя по звукам, Алиса что-то достаёт из шкафа, доносится почему-то соблазнительное шебуршание. Затем лёгкий стук каблучков и голос Алисы с незнакомыми обертонами:
— Всё, можешь поворачиваться…
Столбняк захватывает меня мгновенно. С трудом подтягиваю вверх отвисшую челюсть и сглатываю. Алиса кокетливо крутнулась на высоких шпильках лаковых босоножек, мелькают ладные ножки, заманчиво просвечивающие сквозь чёрные колготки. Как называется короткая и полупрозрачная туника, не представляю. Вуалька, наверное. Еле-еле ягодицы закрывает.
— Как тебе? Это мне твоя мама прислала…
Упорно все местные, не исключая женщин этого дома, кличут мою мачеху матерью. Уже не поправляю, хотя до сих пор коробит.
Алиса выглядит крышесносно, но не поэтому меня потряхивает. Видел всяких, и таких тоже. В тех же бальных танцах. Но вот чтобы так, только для меня и без лишних деталей в виде трусиков и лифчика? Простая сельская девочка классом своей внешности обесценивает моделей самого первого ряда. Любой страны.
При настолько мощном эротическом ударе прелюдия не может быть долгой. Но минут пять-семь мы держались. Затем, как обычно, нас накрывает. И неоднократно.
Ранним утром, наслаждаясь тёплой близостью Алисы, предаюсь размышлениям. Минут двадцать блаженного покоя у меня есть. Меня настораживает поведение Басимы. Особа она не из высокоинтеллектуальных, однако жизнь повидала. Она что, ничего не замечает? Алиска, мной предупреждённая, старается себя не засвечивать. Но разве могут юнцы обмануть людей, на глазах которых выросло не одно поколение? Или, как часто бывает, человек не видит под самым носом очевидного?
Прихожу к выводу, что ничего такого она заметить не может. Пока с поличным не поймает. По элементарнейшей причине: Алиска с двенадцати лет от меня не отлипает. У Басимы глаза замылились. Бывает.
(Клип с девушкой, которую Витя сопоставляет с Алисой. Просматривать лучше переносом адресной строки браузера).
28 июля, понедельник, время 18:25.
Березняки, база «Талая».
— Парни, — к нам на пляжик подскакивает Борис, старший-3, — на полкилометра ниже по течению — двое чужих. На белой машине.
— И что? — лениво вопрошает Виталик, старший-1, в моё отсутствие полноправный командующий.
— Отсюда не очень хорошо видно, но ощущение, что они электроудочками балуются.
— По коням! — это уже я команду отдаю.
Никаких коней под рукой нет, всех на конюшню сдали. Втроём — Виталик берёт с собой зама Петю — выходим с территории базы по узкой тропке вдоль русла и включаем кроссовую скорость бега.
У машины, белой иномарки, суетятся двое. Грузят в багажник оглушенную рыбу. Один из парней снимает ранец с аккумулятором. На наше приближение глядят настороженно. Возраст –лет за двадцать, вид — обычный. В том смысле, что нет примет того, что чем-то серьёзным занимаются. Каким-нибудь единоборством или любым видом спорта.