Ранний вечер воскресенья
Шрифт:
Егор жевал, наклонившись над столом и вопросительно смотрел на Павла.
– Правда? Так уж сразу за несколько дней нашел постоянных клиентов?
– Смешно ему! – ответил Павел, наклоняясь, зачем-то, навстречу собеседнику. – Заметил вот два дня подряд одну девушку…
– А, вон куда тебя потянуло!.. – товарищ его явно был в настроении поскабрезничать. – А как же Настя?
– Да ну тебя! Сам же спросил и не слушаешь. Стану я рассказывать! – трудящийся отстранился.
– Говори, чего же гнешься?
– С Настей все нормально у меня. А эту я заметил, потому что у нее пальто такого цвета… знаешь… это называется «изумрудный», наверно, а мне кажется, что я видел где-то уже. Ну… цвет такой, а не другой. Именно такой.
Собеседник, явно уделявший
– В каком-нибудь Эрмитаже, если был там когда-нибудь.
– Точно! Ты про те вазы большие? Я там был, когда приехал поступать.
– И ты поэтому запомнил? – поинтересовался Егор, снова взглянув в глаза товарищу. – Только за цвет пальто?
– Да что ж тебя теперь заело? Говорю же! Что мне тебе рассказывать? Как глупо я в костюме мороженого выгляжу?
– Не волнуйся! Сейчас вот я тебе кое-что сообщу смешное…
Дальше разговор пошел уже в обыденном, читателю не интересном, русле, но герой наш был, вероятно, удовлетворен тем, что ему, с одной стороны, подсказали, где он мог бы видеть означенный оттенок и какие ассоциации мог выстроить, а с другой стороны – достаточно быстро сменилась тема. Однако он не отдавал себе отчета в том, нашел ли он ответ на вопрос – это раз, и почему все-таки захотел рассказать именно об этом, причем сразу же – это два. Что-то как будто боролось внутри него. Мы же пока отойдем немного в сторону от ведущих беседу молодых людей и сообщим некоторую информацию о вновь явленном персонаже.
Этот самый Егор жил в Санкт-Петербурге от рождения, был на год старше Павла, а учился в другом университете, в самом Государственном. Внешность его мы уже слегка обрисовали, а добавить к портрету стоит разве что его странную манеру одеваться, совокупляя в одном костюме вещи, между собой не стыкующиеся совершенно, как то: пальто и оборванные снизу широкие джинсы. Господин этот имел, кстати, привычку при приветствии сжимать руку резко, отрывисто и сильно, но – быстро, будто спеша ее выдернуть. Ходил он, заметно загребая правой ногой, а говорил весьма протяжно: то ли слащаво, то ли с ленью.
У сего господина в родственниках числилась еще представляющая определенный интерес сестра, которая именовалась Елизаветой и в то время, как брат ее разговаривал с Павлом, пила пиво в компании своих коллег возле метро «Василеостровская». Госпожа эта обиталась в десятом классе, училась хорошо, виды на жизнь имела, с наркотиками пока не связывалась. Она вообще была особа легкомысленная, но весело или по-настоящему сейчас судить не будем. Упомянуть же Елизавету пришлось именно теперь по той причине, что, во-первых, «кое-что смешное», что сообщил Егор Павлу касалось именно ее, а во-вторых, вечером, когда Егор вернулся домой, обругав, правда, лишь мысленно, по пути многих людей в метро (он ехал как раз около шести, так что кандидатов было хоть отбавляй), он застал поджидавшую его родственницу.
Состоявшийся далее разговор с этим созданием, которое, как оказалось (хотя то и не удивительно) зашло домой ненадолго, чтобы отправиться гулять еще до того, как родители вернутся с работы, и которое явно было навеселе, мы дословно здесь приводить не будем. Заметим только то, что, не будучи сам строгих правил, брат относился к сестре с каким-то благим и добрым сожалением или чувствовал себя непроизвольным и не слишком успешным наставником, хотя у него никто никаких существенных советов не просил, а скорее пытался – весьма неуклюже – его использовать в личных корыстных целях. Он же думал иногда о том, что было бы неплохо как-то сохранить Лизу хотя бы в ближайшее время. Кто знает, может быть так проявляло себя чувство ответственности или привязанности? Однако, как неизменно оказывалось после очередной ее выходки, Егор ничего для обеспечения этой сохранности не делал. Вот и теперь она ушла, получив от него деньги «на такси», и по умолчанию было понятно, что ждать сие творение домой раньше одиннадцати вряд ли стоит, хотя календарь сообщал, что сегодня не суббота и даже не пятница. Кого это останавливало когда-либо, тем более – в школе?
III
Назавтра около часу дня Павел уже точно знал, чего он ждет. Он намеревался увидеть ту же госпожу в изумрудном пальто, но намеревался пока все же из любопытства, а может еще из чего-то весьма невинного, но уже по крайней мере ждал. Ожидание это подспудно нервировало, что, как мы прекрасно знаем, часто бывает, и наш герой старался вручать свои листовки более активно, нежели обычно, убегая, хотя и неосознанно, таким образом от тревоги.
Госпожа в пальто появилась. Она была точно та же, что и в прошлые дни: с сигаретой и маленькой дымчатого цвета сумочкой и таких же замшевых сапожках (хотя наш трудящийся в первый раз только обратил внимание на эти последние два предмета). Чем-то она приковывала к себе внимание, и Павел на этот раз совершенно механически проследил за ней взглядом более долгим и скрупулёзным. Кроме прочего, когда она, как раз проходя мимо него, подносила сигарету ко рту, он заметил и кольца на пальцах, но не уловил не только никаких деталей, но даже и того, сколько их. Его костюм испачканного ластика успешно скрывал выражение лица Павла, которое в тот момент было, смею предположить, весьма размытым. Мало того, он не сразу даже понял, что кто-то постучал ему сначала по спине, а потом и по левому плечу, пока герой наш стоял вполоборота и смотрел в сторону Зеленого моста вслед девушке в изумрудном пальто.
– Ку-ку, мороженое!
Павел обернулся. Его звал Денис – сомнительный субъект из хостелоподобного общежития (или общежитиеподобного хостела), в котором наш герой жил после отчисления из университета.
– Давно не виделись. А ты здесь что? – спросил он своего соседа по жилищу еще рассеянно, но может быть с некоторой неприязнью в голосе.
– А я здесь – то! Эту в зеленом приметил, да? – голос у новоявленного господина был из гудящих гортанной хамоватостью, одет этот персонаж был гораздо более нелепо и унизительно, чем даже Павел в костюме пломбира, а его самодовольно-наглая ухмылка вкупе с отвратительной вонью дешевых сигарет, им употребляемых почти взамен пищи, дополняла картину.
Павел был не из тонких натур, как вы, господа, могли уже заключить, но даже и ему мгновенно стало сначала неуютно, а потом и мерзко, хоть он то, конечно, и не сразу осознал.
– Тебе-то какая разница? Мало ли кто тут каждый день ходит! – уже раздраженно ответил Павел, думая, как бы оборвать разговор с этим, невесть откуда свалившемся, господином.
– А, так каждый день! – тот рассмеялся зло с прихрипом. – Я тут тоже каждый день хожу, а ты слепой!
– Чего?
– Ты работай… Работай давай! Я завтра к тебе пораньше подойду, – сообщил Денис, издевательски как-то подмигивая и бросая окурок мимо урны.
– Зачем ты тут сдался? – Павел был готов уже послать незваного товарища куда-нибудь в надежное место.
– Помогу тебе. Увидимся! – он пошел прочь.
Нашему трудящемуся произошедшая сцена не слишком понравилась, если не сказать – слишком не понравилась. Господин, вызвавшийся ему в «помощники» (какая вообще, к черту, «помощь»?), был ему неприятен. Он ночевал с ним в одном помещении, хотя этот самый Денис не всегда проводил ночи там, где будто бы был должен, а на эту свою жизнь зарабатывал не очень-то понятно, чем. Вроде как и в доставке еды даже работал, но у Павла сложилось впечатление, что личность это порочная и чем-то не гнушающаяся. Оставался только вопрос: чем? Анастасия, видевшая сего Дениса лишь однажды, но слышавшая кое-что из рассказов своего кавалера, каждый раз напоминала Павлу, что было бы неплохо как можно скорее найти иное место жительства или, по крайней мере, свести взаимодействие с подобными людьми до минимума. Он и так не слишком часто общался с описываемым теперь господином, и тем хуже было то, что тот застал сегодня нашего трудящегося ровно в этот, а ни в какой другой момент, да мало того еще и вполне понял, на кого именно обратил внимание Павел.