Ранняя история нацизма. Борьба за власть
Шрифт:
Немалая часть сумм, ассигнуемых на помощь сельскому хозяйству восточных районов, не приносила никакой пользы. Не было смысла финансировать далее ряд юнкерских хозяйств, давно и безнадежно обанкротившихся. Напрашивался вывод, что целесообразно пустить такие имения в принудительную продажу с тем, чтобы в дальнейшем земля перешла в руки мелких крестьян — переселенцев из центральных областей страны. Продажа коснулась бы незначительного числа помещичьих хозяйств. В основе плана лежали соображения военно-политического характера, связанные с реваншистскими замыслами правящих кругов.
Один из проектов, неизвестно какими путями оказавшийся в руках политиканов из среды юнкерства, позволил последним довести до конца закулисную интригу против правительства Брюнинга. Расчет был прост и строился не только на кастовых связях и чувствах Гинденбурга, выходца из дворянско-помещичьей среды,
Параллельно Шлейхер вел переговоры о создании нового правительства; они были окружены глубокой тайной, для сохранения которой принимались максимальные меры предосторожности. 28 апреля состоялась встреча Шлейхера с Гитлером, прошедшая, как отметил в своем дневнике Геббельс, успешно. В следующей встрече, состоявшейся 8 мая, участвовали также Мейсснер и Оскар Гинденбург. Здесь и было достигнуто предварительное соглашение между сторонами; речь шла о том, что нацистская партия будет поддерживать полностью независимое от парламента и политических партий правительство, которое придет на смену кабинету Брюнинга. Нет нужды подробно говорить о том, что нацисты заключили подобную сделку отнюдь не безвозмездно; наоборот, именно они и являлись выигравшей стороной. Их условия были таковы: отмена запрета штурмовых отрядов, роспуск рейхстага. Выполнение этих условий имело бы для гитлеровской партии огромное значение, позволив ей развернуть новую широкую пропагандистскую кампанию, а также усилить террор, который несколько поутих после исчезновения коричневорубашечников с улиц. Окончательная договоренность по этому вопросу была достигнута накануне самой отставки Брюнинга, 28 мая, когда в переговоры с Гитлером вступил будущий рейхсканцлер — Ф. фон Папен.
Но хотя увольнение Брюнинга и мотивировалось в первую очередь неспособностью выполнить «веление времени» (как выражались реакционеры), т.е. привлечь нацистов к участию в имперском правительстве, его преемники пока тоже воздерживались от этого.
Германские монополисты, поощряя и финансируя гитлеровскую партию, все еще не были окончательно уверены в своевременности привлечения ее к власти. Часть их полагала, что для осуществления своей программы достаточно будет вручить власть «испытанным» реакционерам из «старой гвардии». Причины были двоякого характера: чрезмерность требований нацистов, которые после своего крупного успеха на выборах в прусский ландтаг 24 апреля еще более укрепились в претензиях на главенствующую роль, и стремление отсрочить коренное решение вопроса до Лозаннской конференции по репарациям, которая была перенесена на июль. 30 мая правительство было уволено в отставку, хотя за несколько дней до этого рейхстаг большинством голосов выразил ему доверие. Начинался новый этап в ходе политической борьбы, принимавшей все более острые формы. Его отличительной чертой было все усиливавшееся наступление фашизма, изготовившегося для овладения государственной властью.
Уже через два дня после ухода Брюнинга в отставку — 1 июня 1932 г. — было создано новое правительство, которое возглавил ничтожный в политическом отношении деятель фон Папен, формально как католик, принадлежавший к партии Центра, но по своим убеждениям стоявший правее ее, на уровне Национальной партии (она и стала главной опорой этого правительства). Папен был известен лишь тем, что в годы Первой мировой войны, будучи германским военным атташе в США, вел там шпионаж и подрывную деятельность, за что был с позором изгнан. После войны его избрали в прусский ландтаг, но политика Центра все более казалась Папену недостаточно правой. По происхождению крупный землевладелец, Папен в результате выгодной женитьбы вошел в круг рурских промышленников. Но еще более важным для его неожиданной карьеры было то обстоятельство, что он служил в одном полку со Шлейхером и младшим Гинденбургом, от которого в немалой степени зависели судьбы государства.
Папен являлся одним из главарей «Клуба господ», объединявшего крупных землевладельцев, а также промышленников — консерваторов и реакционеров. Выступая в самом клубе и на страницах издававшегося последним журнала «Ринг», Папен настойчиво пропагандировал две идеи: вовлечение нацистов, а также представителей других крайне правых организаций в правительство (уже в ноябре 1931 г. в печати промелькнуло сообщение, что Папен «заключил сделку с Гитлером и в случае вступления нацистов в правительство будет играть роль посредника») и создание франко-германского блока, направленного против Советского Союза. Последняя по времени статья Папена в этом духе была опубликована в апреле. Эти выступления обратили на себя внимание его бывшего сослуживца Шлейхера, подыскивавшего кандидата на высший исполнительный пост в государстве. Папен был бездарным политиком (характерно, что он сам на предложение сформировать правительство вначале ответил: «Я не подготовлен к принятию столь тяжелой ответственности и сомневаюсь, являюсь ли подходящим человеком»). Такой человек стал рейхсканцлером Германии в сложнейшей обстановке, когда решался вопрос об исторических судьбах страны. Вот некоторые отзывы о нем современников: Т. Хейс (в то время депутат от Государственной партии, после 1949 г. — президент ФРГ): «Ничего не говорящее лицо, в бледных чертах которого был запечатлен недостаток дарования»; бывший чиновник имперского министерства внутренних дел Шпикер: «Папен безусловно был одной из самых мрачных и ничтожных из всех посредственностей, которые выбросил на поверхность германский парламентаризм»; баварский националист Аретин: «Папен не осуществил ни одной собственной идеи (нельзя предположить, чтобы он когда-либо имел таковые)». Но именно посредственность и нужна была Шлейхеру.
Кабинет Папена молва нарекла «правительством баронов»; в своем большинстве он состоял из представителей титулованной знати, впервые после Ноябрьской революции сумевших стать у кормила государственной власти и не скрывавших своего стремления покончить с Веймарской республикой. Среди членов нового правительства — также впервые со времени Ноябрьской революции — не было ни одного депутата рейхстага. Еще до отставки Брюнинга Шлейхер писал Папену: «Я уже составил кабинет из специалистов, который безусловно понравится Вам». Уже 19 мая Геббельс был осведомлен о том, что Шлейхер готовит список членов нового кабинета, а 24 мая он записал в дневник имена будущих рейхсканцлера и министра иностранных дел — Папена и Нейрата. Важный пост министра иностранных дел в новом правительстве занял барон Нейрат, реакционные взгляды которого ни для кого не были секретом. Другой барон, М. Браун, крупный помещик и в то же время член правления Рейхсбанка, стал министром продовольствия. Но центральной фигурой нового кабинета, несомненно, был фон Шлейхер, покинувший армию в чине генерал-лейтенанта, чтобы занять пост военного министра. «Серый кардинал», как его называли, наконец вышел из-за кулис.
Новым лицом был министр юстиции Гюртнер, но и его политическая физиономия была известна: занимая аналогичный пост в Баварии, Гюртнер энергично покровительствовал нацистам. Именно ему Гитлер был обязан своим амнистированием через год с небольшим после «пивного путча»; фашисты отблагодарили Гюртнера, включив его в январе 1933 г. в свое правительство. Правда, он был не единственным, кого фашисты переняли из «правительства баронов»: они оставили на своих постах (причем надолго) также барона Нейрата и министра финансов графа Шверин-Крозигка.
Правительство поддерживали влиятельные группировки германской буржуазии, в том числе одна из крупнейших монополий Германии — «ИГ Фарбениндустри». Тем не менее положение нового кабинета с самого начала было неустойчиво. Покровители нацизма, добившиеся обещания возродить штурмовые отряды и распустить рейхстаг, все же не были удовлетворены, ибо их питомцы пока оставались не у дел. В порядке взаимности Геббельс, возглавлявший отдел пропаганды нацистской партии, издал 18 июня секретный циркуляр, в котором говорилось: «В этой предвыборной кампании необходимо избегать какой-либо дискуссии о правительстве Папена в органах партии». В дневнике же он записал иное: «Мы должны как можно скорее отмежеваться от этого переходного буржуазного кабинета иначе мы погибли». Папену предстояло убедиться не только в вероломстве его союзников — нацистов, но и в своей изоляции даже в буржуазном лагере.
Но на первых порах Шлейхер и его «команда» упивались успехами закулисных махинаций, приведших их на высшие посты в государстве. Одновременно уточнялись планы на ближайшее время. Помимо основной цели — привлечения нацистов к участию в управлении страной, — правительство Папена с самого же начала приступило к разработке реформы конституции, имея в виду если не отменить ее полностью, то во всяком случае основательно выхолостить. В качестве первоочередной составной части такого плана фигурировало установление непосредственной унии в руководстве имперским и прусским правительствами. С этой целью, как сообщали газеты уже в начале июня, намечалось назначить в Пруссию имперского комиссара, который заменил бы прусское правительство, не располагавшее большинством в ландтаге.