Рано или поздно

Бэлоу Мэри

Эдвард направился к камину, чтобы не торчать сразу возле двери с неловким видом. Хватит и того, что чувствует он себя крайне неуютно. Но вообще-то стоять принято у собственного камина, а не у чужого, так что он сменил направление, подошел к окну и посмотрел на улицу.

Ему казалось, что таким подавленным он не чувствовал себя никогда в жизни. Или таким сконфуженным. Ему хотелось оказаться в любом другом месте на земле, где угодно, лишь бы не здесь. Он видел, как на противоположной стороне Гросвенор-сквер горничная чистит перед дверью скобу для обуви, и страшно завидовал ее спокойному, ничем не осложненному существованию.

Что, разумеется, было полной чепухой. Ни одна жизнь не бывает сплошным спокойствием, лишенным всяческих передряг. Просто иногда кажется, что чья-то жизнь (в данном случае все равно чья) куда лучше, чем его собственная.

Для «полного счастья» мать и Лоррейн вернулись из гостей, как раз когда он уходил из дома, да еще привели с собой бабушку и Джулиану, и, конечно же, все захотели узнать, куда это он идет, такой свежевыбритый и нарядный.

— Да просто прогуляться, — ответил он, целуя мать и бабушку.

— Помяни мое слово, Аделаида, — сказала бабушка, — тут замешана леди. Полагаю, леди Анджелина Дадли.

— Вчера она была с нами в Воксхолле, — улыбнулась Джулиана.

Можно подумать, мать и бабушка об этом не знают.

— Я очень надеюсь, что ты не собираешься везти ее кататься в парк, Эдвард, — предупредила мать, выглянув в окно холла. — Пока дождя нет, но он начнется в любую минуту. Мне совсем не нравится, как выглядят все эти тучи. Какой сумрачный день!

— Вероятно, — заявила бабушка, размахивая лорнетом, словно дирижировала симфонией, — он идет в Дадли-Хаус делать ей предложение, Аделаида. Лоррейн, он танцевал с ней в Воксхолле? А поцелуй украл? Воксхолл — лучшее место в Лондоне для украденных поцелуев, я это до сих пор помню. Ах, какие воспоминания!

Все расхохотались, а лицо Лоррейн внезапно приобрело интересный розовый оттенок.

И дамы благополучно забыли потребовать у него ответа на вопрос. Да был ли это вопрос? Эдвард успел сбежать до того, как они его вспомнили — или вспомнили, что нужно спросить.

Ничего, скоро узнают.

Эдвард боялся услышать, как за спиной открывается дверь в библиотеку. Но еще ужаснее будет узнать, что ее открыл дворецкий с сообщением, что его светлости нет дома. С другой стороны, тогда бы его не провели в библиотеку, верно?

Он что, всегда заставляет гостей ждать так долго? Кстати, сколько он ждет? По ощущениям — не меньше часа, но на самом деле, наверное, минут пять — десять. Тут дверь отворилась и Эдвард повернулся.

У Трешема очень черные глаза. Почему их у него замечаешь прежде всего? И брови высоко подняты, а длинные пальцы сомкнулись на ручке лорнета. Если ему хватит наглости поднести лорнет к глазам…

Он этого не сделал.

— Хейворд, — произнес он с едва заметным вздохом, — когда дворецкий принес мне вашу карточку, я на какой-то миг перенесся во времени назад. Но потом, увы, вспомнил, что того Хейворда больше нет. Чем обязан удовольствию видеть вас? Надеюсь, моя догадка неверна?

Разумеется, верна. И даже если бы Трешем очень старался, он бы не смог повести себя более высокомерно.

— Я пришел просить руки леди Анджелины Дадли, — сказал Эдвард.

На этот раз Трешем даже не пытался скрыть вздох, напротив, тот послышался очень явно. И сопроводился следующими словами:

— Вот как? Полагаю, вы имеете в виду брак. Как это утомительно с вашей стороны. Видите ли, она скажет «нет».

— Возможно, — скованно произнес

Эдвард, — мы позволим ей сказать это «нет», Трешем? Или «да», это уж как получится. Мне всего лишь требуется ваше разрешение обратиться к леди. Мне представляется, что моя приемлемость является само собой разумеющейся, но я вполне готов предоставить вам подробности, если вы посчитаете себя обязанным выслушать.

Трешем несколько мгновений молча рассматривал его, затем уронил лорнет, закачавшийся на шнуре, пересек комнату и сел за пустой письменный стол.

— Я в самом деле настаиваю на том, чтобы леди Анджелина сама говорила «нет», — заметил он. — Не хотелось бы заработать репутацию брата-тирана, вы согласны? Впрочем, у вас, конечно, нет подобного опыта. Обе ваши сестры вышли замуж до того, как вы унаследовали титул.

Стало быть, он не первый со своим предложением, подумал Эдвард. Ну да, конечно, она же упоминала Эксвича, точно? Какая жалость, что она до сих пор не приняла ни одного предложения, хотя, по совести говоря, Эксвича в мужья он бы ей точно не пожелал. Впрочем, какой смысл теперь об этом думать?

— Присаживайтесь, — сказал Трешем, вяло показав на кресло по другую сторону стола. — Прежде чем я позволю вам обратиться к леди Анджелине, вам, Хейворд, придется доказать, что вы подходите ей в мужья.

Разумеется, он был полностью в своем праве. Но наверняка все остальные отцы и братья, кроме Трешема, стали бы обговаривать подробности брачного соглашения после того, как леди скажет «да». Ну что ж, очень хорошо. Брачный контракт — дело двухстороннее. Она должна принести приличное приданое. Это они тоже обсудят.

Эдвард сел, твердо решив, что не будет выглядеть униженным просителем.

Он посмотрел в глаза герцогу Трешему и тоже вскинул брови.

За последние полчаса Анджелина прочитала одну и ту же страницу в книге примерно с полдюжины раз, но так и не поняла ни слова. «Потерянный рай» мистера Мильтона требовал полного ее внимания — одно из тех литературных произведений, которые мисс Годдар, как ей казалось, одобрила бы. Впрочем, она не видела эту леди после того первого визита в библиотеку. Если сегодня вечером ей выпадет возможность побеседовать с графом Хейвордом (если?), нужно об этом упомянуть. Анджелина уже прочитала шесть из двенадцати книг, составляющих это произведение, и получила от них громадное удовольствие. Мисс Пратт никогда не разрешала ей читать «Потерянный рай», потому что однажды кто-то сказал в ее присутствии, что мистеру Мильтону Сатана кажется куда привлекательнее Бога. В то время Анджелина этому только радовалась, очень уж это длинная поэма, а ей никогда не нравилось читать стихи. Но оказалось, что поэма совершенно захватывающая.

А вот сегодня она не смогла бы прочесть ни странички даже ради спасения собственной жизни.

Ну как дождаться вечера? Исхитрится ли он сегодня снова ее поцеловать? Может, Анджелине самой удастся что-нибудь придумать…

Дверь в гостиную отворилась, она подняла глаза и улыбнулась Трешему, но ответной улыбки не увидела. Он выглядел невыносимо скучающим, и такой его вид становился в последнее время привычным.

О нет, мысленно вздохнула Анджелина. Кто на этот раз?

— Пожалуй, тебе лучше спуститься в библиотеку, Анджелина, — сказал Трешем. — Очередной подходящий холостяк с беспокойством ожидает своей судьбы.