Рапорт из Штутгофа

Нильсен Мартин

Стемнело. Мы снова улеглись в нашем сарае. Ко мне подошёл Марокканец. Я

не видел его весь вечер.

— Ты что-нибудь ел? — спросил он.

Нет, об этом я совсем забыл. Я почты умирал от голода, но мне и в голову не приходило, что теперь пища, так сказать, лежит у моих ног и надо только наклониться и поднять её.

— На, ешь, — сказал Марокканец и протянул мне кастрюлю с бобами, сваренными на молоке, которое он сам надоил. В бобы было добавлено жареное сало.

В жизни я не ел ничего более вкусного.

Насытившись, Фюглен, Ове и я зарылись в солому

и завернулись в одеяла. Нам снова было тепло. Изредка в деревне раздавался выстрел, а по дорогам, распевая песни, бродили толпы русских и поляков. К ним присоединялись и датчане,

В сарае все спали глубоким сном. Иногда вдруг раздавался чей-то стон… Мы с головой закутались в одеяла и тихо переговаривались. Мы беседовали до самого утра. Мы только что вернулись из путешествия в страну смерти, и никто из нас не спал в эту ночь. За четыре долгих года это была первая ночь на свободе. Мы провели её в сарае, в маленькой деревушке на границе между Восточной Пруссией и бывшим Польским коридором.