Рапсодия
Шрифт:
Миша чувствовал, что грудь сейчас разорвется от бешеных усилий закричать. Соленые слезы застилали глаза. Он абсолютно беззащитен. Бессилен себя защитить. «Господи, помоги, Господи, помоги чем-нибудь!..»
Тот, безумный, снова стал вертеть молотком в воздухе, все выше и выше, описывая широкие круги. В конце концов, ухватив покрепче рукоятку, с силой начал опускать молоток вниз.
На какую-то долю секунды Мише показалось, будто он увидел призрак. Может быть, он уже мертв? Убит? Иначе никак не объяснить то, что ему сейчас померещилось.
В следующий момент он ощутил дикую, невероятную боль, такую, о существовании
Эпилог
Вера наблюдала за тем, как Миша дрожащими пальцами осторожно дотронулся до мезузы, висевшей над дверью, потом благоговейно коснулся ее губами. Глаза ее наполнились непрошеными слезами. Раньше она никогда этого не видела, и ее всегда удивляло, что он так настаивал, чтобы этот дешевый талисман оставался висеть над дверью, куда он его повесил в тот день, когда они переехали в эту квартиру.
Он обернулся к ней с улыбкой на губах, однако в глазах его тоже стояли слезы. Вера протянула руку, вытерла их. Поцеловала его в щеку. Отперла дверь, и они вместе, обнявшись, вошли в квартиру. Войдя в прихожую, он резко остановился. На лице его появилось настороженное выражение.
— Что такое? — спросила Вера.
— А где Ники? Почему я не слышу «мам», «пап», «мам», «пап»?
Оба рассмеялись.
— Я разве тебе не сказала? Он у твоих родителей. Ночь проведет там.
— Может, и говорила, но я забыл.
— Это и понятно.
Она сняла пальто, помогла ему, повесила одежду в шкаф.
— Выпьем чего-нибудь? Может быть, бренди? Там, на кухне, стоит какая-то интересная бутылка. Твой новый менеджер прислал специально по этому случаю. Должно быть, что-то особенное.
— Здорово. Пойду принесу.
— Нет-нет, сиди. Ты сегодня уже перенапрягся. Я сама.
Она направилась на кухню. Миша прошел через просторную гостиную. В камине горел огонь, освещая колеблющимся светом те драгоценные вещи, которые они собирали в течение нескольких лет. Они придают комнате уютный, теплый и жилой вид, несмотря на размеры, высоченные потолки и грандиозную мебель.
Он подложил еще одно полено в огонь. Скинул туфли и вытянулся на диване перед камином. Смотрел на пляшущие языки пламени, перебирая в памяти события этого дня. Как все странно… просто удивительно!
Корал Рэндолф собрала всех друзей Сирины в своей роскошной квартире в Верхнем Ист-Сайде. Устроила прием с коктейлями в память о Сирине. Получив приглашение, Миша вначале подумал, что Вера откажется идти или вообще выбросит его в мусорную корзину. Как же все-таки плохо он еще знает свою жену! В который уже раз она удивила его.
— Мы должны пойти. Оба.
— Но, Вера… как…
— Миша, это самое меньшее, что мы можем сделать. Как бы там ни было, вы с ней какое-то время любили друг друга. А я люблю тебя. Мы обязаны почтить ее память. Я на этом настаиваю.
На самом деле Веру эта перспектива вовсе не радовала, однако она считала, что Миша обязан почтить память Сирины. Это поможет ему в конце концов пережить трагическую потерю.
Он подчинился ей и теперь понимал, что правильно поступил. Железная Корал
Говорил один только Джейсон. Его шрамы и ссадины еще не совсем зажили. Он произнес волнующую речь, полную искренней любви к своей наставнице. Эта траурная церемония дала Мише ощущение некой завершенности, логического конца, после того как ужас внезапного нападения Манни довершился известием об ужасной гибели Сирины.
Вся эта красота, весь этот талант, и молодой энтузиазм, и творческая энергия… всего этого не стало в один момент из-за мины, оставшейся с давней войны. Жизнь так несправедлива! Этот мир несправедлив. Но как недавно напомнила ему Вера, надо постараться самому жить по справедливости, насколько возможно, и благодарить Бога за это чудо, за этот невероятный дар, который называется жизнью.
Миша улыбнулся. Этот ее наказ звучит так похоже на то, что говорил дедушка Аркадий. Как будто сам его далекий московский друг говорит с ним устами Веры. «Спасибо тебе, дедушка. Спасибо. Без тебя, без памяти о тебе я мог бы все потерять». Он прикрыл глаза. Как же ему все-таки повезло в жизни! Иметь рядом человека, который любит его так беззаветно, так… безоговорочно.
Он непроизвольно вздрогнул, вспомнив тот страшный день в Токио. Вера, холодная элегантная Вера нанесла Манни удар мечом. Удар не оказался смертельным только потому, что она намеренно ударила его по голове тупой стороной клинка. Она не хотела его убивать, только оглушить. Миша обхватил себя руками за плечи. Он и не знал, что Вера в тот день прилетела в Токио и в это самое время спала в его номере. Прилетела, чтобы спасти их брак, так она сказала. И если надо, сразиться за него с Сириной. Ей и в голову не приходило, что у него с Сириной все кончено.
Мысли его перенеслись на Манни. Бедняга Манни. Как он, оказывается, дико, безумно ему завидовал! Кто бы мог подумать! В конце концов эта зависть затмила его рассудок. Теперь он много лет проведет за решеткой — либо в тюрьме, либо в клинике для душевнобольных. Пока неизвестно.
С помощью Веры Миша уже нашел себе нового агента, и теперь они обговаривают новый контракт на записи. При сложившихся обстоятельствах выйти из компании «Брайтон-Бич рекордингс» не составило большого труда. Остается только надеяться, что он больше никогда ничего о них не услышит. Саша исчез, сказав, что он со своей девушкой поедет искать приключений в какой-нибудь другой город. Для Миши, как и для всех остальных, это явилось полной неожиданностью: все привыкли думать, что Манни и Саша — любовники. Впрочем, это теперь не имеет никакого значения. Миша желал ему всяческих успехов.
Вера с подносом бесшумно вошла в комнату. Вера… его ангел-хранитель… вернее, ангел-мститель.
Она поставила поднос с бокалами на кофейный столик. Опустилась на диван рядом с ним:
— О чем ты думаешь?
— Так, ни о чем. И обо всем.
Жена нежно погладила его по иссиня-черным волосам. Наклонилась, легонько поцеловала в губы. Выпрямилась, потянулась за бокалами.
— Да, сегодня трудный день… Жаль, что ты не смог сыграть на траурной церемонии. Это придало бы ей еще большую завершенность.