Раскаленный добела
Шрифт:
Что ж, у кого-то есть немного сил. Не поможет, будет недостаточно.
— Адам Пирс, — произнес я.
Это было похоже на магический кулак. Каждый раз произнося имя, я буду сжимать ее немного сильнее. Сжимать и отпускать. Суть в том, чтобы не сокрушить ее разум, это сделает ее бесполезной, безопаснее было истощить ее, измучить морально и физически. Она сломается. В конце концов, все ломаются.
Моя магия натолкнулась на железную стену ее воли. Она уставилась на меня.
— Иди
Полагаю, в конце концов придется пойти сложным путем.
#
В итоге это продолжалось слишком долго. Я начал уставать. В подвале было жарко как в аду, и хотя она разделась до лифчика и обильно потела, мисс Бейлор не показывала никаких других признаков капитуляции. Как она это делала? Она должна быть вымотана. Я ломал Значительных за меньшее время.
— Ты богат, да?
Она казалась измученной. По крайней мере, я не один такой.
— Да.
старался говорить максимально непринужденно. Не дай ей понять, что ты почти выдохся.
— Ты что не мог раскошелиться на кондиционер в помещение?
— Я не собирался сидеть здесь часами. Но если тебе слишком жарко, можешь снять бюстгальтер.
Станет? Подкупить или отвлечь меня близняшками? Нет, вместо этого она показала мне средний палец. Увы.
— Кто ты?
Неужели я похитил чрезвычайно хорошо тренированную Значительную? Или может она была нетренированной, но сильной… нет. Слишком много преимуществ в жизни Превосходого. Она бы использовала свою магию и вышла замуж. Если бы она была Превосходной, она бы не заложила бизнес Августину.
— Женщина, на которую ты нацепил кандалы в своем подвале. Я твоя пленница. — Она уставилась на меня. — Твоя жертва. Да, подходящее определение. Кстати, неужели тебе ни разу не объясняли, что нельзя похищать людей, просто потому, что тебе так хочется?
Она неправильно поняла вопрос, но это было верно. Я мог и сделал, потому что никто не научил ее, как не дать себя похитить.
— У тебя была целая секунда, чтобы меня пристрелить.
Она замешкалась, и теперь я поймал ее. Вот.
— Я не стреляю в незнакомцев, пока они явно не угрожают моей жизни. А насколько я знаю, ты вполне мог оказаться копом, работающим по делу Пирса. Стреляя, я должна быть готова к возможной смерти своей цели. К тому же, разряжать обойму в толпу — безответственно.
Наконец-то, объявился Адам Пирс, но мы говорили не о нем.
— 22-й калибр отскочит даже от мокрого белья на веревке. Зачем вообще его носить?
Однажды она может кого-нибудь подстрелить из него, и это серьезно разозлит человека.
Она откинулась назад, и я услышал, как хрустнула ее спина. Не удивлен. Казалось, мы заняты этим уже несколько часов, было
— Потому что я не стреляю, если не собираюсь убивать. Больший калибр пробьет мишень навылет, вероятно, задев при этом кого-то невинного. 22-й же войдет в тело и срикошетит внутри, превращая твои внутренности в фарш. Мелкокалиберные ранения в грудь и голову почти всегда смертельны. Если бы я знала, что ты собираешь выудить ленту из рукава как какой-то дешёвый фокусник, связать меня ею и баловаться пытками в своем подвале, я бы в тебя выстрелила. Много раз.
Так вот как она это запомнила? Может я все-таки повредил ее разум.
— Дешёвый фокусник?
Упрямая или глупая?
— Мужчины вроде тебя любят лесть.
Ладно, может и то, и другое. Больше никаких разговоров. пришло время покончить с этим. Ладно, принцесса, перерыв окончен и тебе по-настоящему не понравится то, что последует. Я сжал ее словно тисками, призывая свои резервы.
— Я ломал Значительных магов в этой ловушке.
С ней не будет никакой разницы.
— Я сломаю тебя.
— Ну, попробуй.
Она все еще сражалась. Черт возьми. К этому времени она уже должна была расколоться.
Я напрягся и влил все остатки моей магии и воли в круг. Больше никакого сжатия, теперь это были удары, словно наносимые тяжелым мешком. Я вкладывался по полной в каждый удар, представляя как она ломается, и ее сопротивление рассыпается точно песок. Я почти выдохся. Не смогу долго это проделывать, но и она не сможет.
— Сдавайся, — прорычал я сквозь зубы.
Ее голос дрожал от напряжения.
— Ты первый.
Будь она проклята.
Исчезла любая утонченность и мастерство. Остались только ярость и воля.
Глубокий вдох, Адам Пирс.
Выдох.
Глубокий вдох, Адам Пирс.
Руки налились такой тяжестью. что я едва мог держать их на весу. Голова начала клониться вниз. Но ей тоже было больно. Я чувствовал, как рушится ее защита. Стены начали поддаваться.
Почти добрался. Я был так близко, что чувствовал запах крови. Никогда раньше это не занимало столько времени. Из носа шла кровь.
— Сдавайся.
— Ты первый, — прохрипела она.
Скажи мне, что ты скрываешь.
Скажи мне.
Скажи мне…
Ее защита треснула. Да! Да, вот оно.
— Когда мне было пятнадцать, я обнаружила письмо от нашего доктора с диагнозом папы. Папа заставил меня пообещать никому об этом не говорить. Я хранила его секрет целый год. Он умер из-за меня. Если бы я сказала маме, мы бы начали лечение на год раньше. Все из-за меня. Я не сказала. Я не рассказывала об этом никому до этого дня, потому что я трусиха.