Раскаленный рай
Шрифт:
Часы на стене показывали без пяти минут одиннадцать. Генри убрал недопитую бутылку шампанского в холодильник и сел за стол. Сколько он так сидел, он не помнил. От жары его разморило и глаза стали закрываться, как вдруг… в дверь его дома раздался громкий стук.
– Войдите, – раздался из-за двери холодный женский голос.
– Простите, я опоздал, – с этими словами Генри зашел в класс с виноватым выражением на лице. – Можно войти?
– Очередное опоздание, Саведж, – укоризненно качая головой, сказала учитель. Какое-то время она сверлила его взглядом
Генри поправил ремень рюкзака и быстрым шагом дошел до своей парты, где его встретила лучезарной улыбкой красивая девочка его возраста.
– Где ты был? – сразу же заговорила она, стоило только Генри усесться рядом с ней.
– Проспал… – только и сказал в ответ Генри, доставая свой планшет.
Скучные уроки длились в этот день, казалось, особенно долго. Пообедав вместе с классом, Генри решил не идти на последний урок, и попытался по-тихому сбежать из школы. Но столько ему только сделать несколько шагов по направлению к выходу, как сзади раздался хорошо знакомый голос.
– Генри! Ты куда? У нас урок в левом крыле!
Генри остановился и обернулся. Ну конечно, это была его приставучая соседка по парте. Деваться было некуда – и он пошел вместе с ней. Несколько минут спустя Генри сидел в коридоре рядом с кабинетом, где скоро должен был быть их последний урок. В стороне от него шумели его одноклассники – несколько ребят играли на планшетах в какую-то тупую игрушку, а другие стояли вокруг и громко комментировали их игру, не стесняясь в выражениях. По другую сторону от Генри стояли девочки из его класса. Самая красивая из них – его постоянная соседка по парте, болтала со своей подружкой с мышиным лицом, и то и дело украдкой поглядывала на Генри.
Зазвенел звонок, и все ринулись в класс. Генри зашел последним, кинув на прощание жалобный взгляд на часы. Весь урок им рассказывали о терраформировании Венеры и о первых людях, ступивших на поверхность планеты. Генри слушал лекцию в пол уха, облокотившись на руку и вырисовывая пальцем замысловатые узоры на своем планшете, а вот его соседка записывала каждое слово, точнее вносила его в свой планшет.
– …и не забудьте, что завтра празднуется день первых колонистов. Уроки буду сокращенными…
Тут же в классе раздалась волна негодования и возмущения. Завыли почти все, но Генри как сидел молча и безучастно, так и остался, лишь только поднял от парты глаза, чтобы посмотреть, как на это отреагирует обычно спокойная учительница.
– Взрослые же завтра не работают! – недовольно воскликнул писклявый голос с задних парт.
– Успокойтесь. Думаю, что мы управимся с занятиями до обеда. И не забудьте сделать и принести завтра доклад о первых колонистах.
После урока, когда Генри уже вышел из школы и зашагал по улице с явным облегчением, его догнала соседка по парте.
– Генри! Подожди!
Сбавив шаг, Генри дождался, пока девушка поравняется с ним, и дальше они пошли вместе.
– Интересный был урок, правда? – сразу же затараторила надоедливая девица. – Ты уже решил, о чем будешь писать в докладе?
Генри пробубнил в ответ что-то нечленораздельное.
– Я ведь могу помочь тебе, – не отставала одноклассница. – У меня очень много идей на эту тему. Как ты думаешь, что лучше – описать их эмоции, или же подготовку и проведение самого спуска на поверхность?
– Думаю, что весь этот праздник – раздутая ерунда, – честно ответил Генри, но вместо того чтобы смутиться, его невольная спутница лишь звонко рассмеялась.
– Генри! Ты такой забавный! Ладно, мне пора бежать. Напиши мне, если все же надумаешь…
– Хорошо… – оборвал ее Генри. Девушка улыбнулась, помялась немного на месте, и, неловко поправив волосы, направилась в сторону своего дома. Генри же надо было в другую сторону, но дальше он пошел медленно и не торопясь. Спешить домой к своей приемной семье ему совсем не хотелось.
«5 Ноября – общенародный праздник всех жителей Венеры!» – гласила надпись на пролетевшем мимо автобусе.
«Ага, праздник, как же!» – угрюмо думал Генри. Засунув руки в карманы, он шел по тротуару, и его обгоняли другие прохожие. «Даже занятия в школе не отменили. А Майкл и Каролина весь день дома расслабляться будут…»
– А ну-ка поставь-ка еще раз ту замечательную песню, Каролина! – раздавался из гостиной на удивление довольный голос Майкла.
– О да! Она напоминает мне о нашей молодости. Правда же, дорогой? – отвечала ему жена.
Генри спустил с плеча рюкзак и подхватил его правой рукой. Стараясь ступать как можно тише, он двинулся к лестнице, но пройти мимо гостиной незамеченным ему не удалось.
– Эй, парень! – раздался у него за спиной мгновенно изменившийся в интонации голос Майкла. – А ну иди сюда!
Генри обреченно вздохнул, кинул рюкзак на пол у стены, и нехотя зашел в гостиную. Его приемный отец Майкл Морган сидел в пухлом кресле с бокалом какого-то пойла в руке. Это был смуглый мужчина лет сорока, очень строгий и бескомпромиссный во всех отношениях тип. Будучи солдатом, он воевал на стороне Содружества Объединенных Стран и получил ранение, из-за которого до сих пор хромал на одну ногу. Свалившаяся на него после ранения пенсия явно не пошла на пользу его военной выправке, которую изрядно потрепало время и пристрастие к жирной пище. Вот и сейчас на толстом животе Майкла лежала тарелка с нарезанным сыром, которым, он, судя по крошкам на густых усах, только что закусывал. Его жена Каролина была пустоголовой дамой лет тридцати, позарившейся на щедрую пенсию горе-вояки и родившей ему дочь. Лицо ее как обычно было вызывающе накрашено, и Каролина сидела на диване в своем тошнотворном цветочном платье, накручивая на палец локон ярко-красных крашенных волос. И Майкл, и Каролина смотрели на Генри с откровенным недовольством.
– Мне уже в которых раз звонят из твоей гребанной школы! – рассвирепев, чуть ли не кричал Майкл. Содержимое его бокала опасно забультыхалось, и он поспешил отставить фужер в сторону. – Если такое повторится еще раз, я накажу тебя на неделю! Слышишь меня? Неделю носа не высунешь из своей комнаты!
– Слушай своего отца, – вторила мужу Каролина. Голос у нее был высокий и резкий, и каждое слово словно резало уши. – Мы не воспитывали тебя прогульщиком и разгильдяем!
– Да! И двоечником тоже! Бери пример с Саманты!