Раскол Церкви
Шрифт:
Его гримаса стала еще кривее, когда он столкнулся с неприятной правдой. Несмотря на его собственные сомнения в отношении храмовой четверки, его собственную уверенность в том, что это не было Божьей волей, что бы еще они ни представляли, сэр Рейджис Дрэгонер был одним из чарисийцев, которые были в ужасе от внезапного открытого раскола между Теллесбергом и Храмом. Противоречивые чувства влекли его в двух разных направлениях, и он обнаружил, что надеется - и регулярно молится, - что каким-то образом неизбежная конфронтация между королевством, которое он любил, и Церковью, которую он почитал, может быть предотвращена
Но этого не будет, - с грустью подумал он.
– Не тогда, когда с обеих сторон так сильно давят сумасшедшие. Тем не менее, - признал он почти неохотно, - полагаю, что трудно винить Кэйлеба, учитывая то, что пыталась сделать храмовая четверка. И что бы я еще ни думал о письме Стейнейра, он прав насчет злоупотреблений и коррупции в Церкви. Но, несомненно, должен быть лучший способ исправить эти злоупотребления! Мать-Церковь служила душам людей с самого Сотворения мира. Неужели никто не видит, к чему неизбежно приведет раскол Церкви?
Это был вопрос, который имел для него определенное жгучее значение во многих отношениях. Как и он сам, вся чарисийская община здесь, в Сиддаре, оказалась расколотой между восторженными сторонниками того, что уже называлось Церковью Чариса, и сторонниками Храма. Он подозревал, что удаленность Сиддара от Теллесберга во многом связана с характером здешнего разделения. Если он, к сожалению, не ошибался, в населении королевства лоялисты составляли лишь относительно незначительное меньшинство, в то время как они составляли по меньшей мере половину чарисийцев, живущих здесь, в Сиддаре.
К сожалению, большинство сиддармаркцев, похоже, не в состоянии отличить одну группу чарисийцев от другой, - мрачно размышлял он.
– Что еще хуже, я не уверен, что Церковь тоже может это сделать. Достаточно плохо, что чарисийцы, даже отдельные семьи, расколоты и разобщены. Что разделение превращается в гнев, даже ненависть, между людьми, которые раньше были друзьями, между братьями, между родителями и детьми. Но если те, кто хочет оставаться верными Церкви, обнаружат, что "храмовая четверка" причисляет их к врагам Церкви, любая возможность примирения вылетит в унитаз. И что мне тогда делать?
У него не было ответа на этот вопрос. Никакого ответа, кроме клятв верности, которые он принес, обязанностей, которые он согласился принять, когда стал послом короля Хааралда к лорду-протектору Грейгору.
Он все еще смотрел в окно, когда кто-то тихо постучал в дверь его кабинета. Его брови поднялись, и он повернулся, нахмурившись. Был поздний вечер, и, к счастью, его календарь для разнообразия был чист. Но последовательность ударов - два, один, три, два - была кодом предупреждения его секретаря о том, что у него важный посетитель.
Он отвернулся от окна, быстро подошел к своему столу и уселся в кресло за ним.
– Войдите!
– позвал он приятным тоном, готовясь вскочить в притворном удивлении, когда его неожиданного гостя впустили.
Как это случилось, в конце концов, ему не нужно было притворяться удивленным.
– Посол, мастер Хейли просил бы уделить ему несколько минут, - сказал Жирилд Марис, его секретарь.
– Конечно, - автоматически ответил Дрэгонер.
– Спасибо вам, Жирилд.
– Не за что, посол.
Марис удалился со своей обычной спокойной деловитостью, и Дрэгонер вернул на место свое выражение профессионального дипломата, оставшись наедине со своим посетителем.
Ролф Хейли был высоким мужчиной, со светлой кожей лица и светлыми волосами, которые были обычным явлением в республике, но которые все еще казались странными для чарисийских глаз Дрэгонера. Он был средних лет, с мощным носом, который наводил на мысль - как это было несомненно верно в его случае, - что он принадлежал к могущественному клану Стонар. На самом деле, он был четвероюродным братом лорда-протектора Грейгора... и его звали не "Ролф Хейли". Это был Эврам Хьюстин - лорд Эврам Хьюстин - и он был чиновником среднего уровня в министерстве иностранных дел республики. Что именно он там делал, оставалось загадкой для большинства людей, хотя его отношения с лордом-протектором, несомненно, предполагали несколько интересных возможностей.
Однако сэр Рейджис Дрэгонер не нуждался ни в каких "возможностях". Он был одним из относительно небольшого числа людей, которые знали, что лорд Эврам был могущественным кузеном лорда-протектора, держащим руку на пульсе отношений республики с наиболее важными для нее королевствами. И он также был каналом, через который правитель республики иногда передавал особо конфиденциальные сообщения или крупицы информации чужому послу. Конечно, никто, даже - или особенно - лорд-протектор Грейгор, не собирался признавать ничего подобного, и поэтому мастер Ролф Хейли был альтернативной личиной Хьюстина. Дрэгонер прекрасно знал, что маскарад никогда никого не обманывал, но на самом деле дело было не в этом. Это обеспечивало определенную степень официального разделения. Конечно, это было, во всяком случае, не более надуманно, чем притворство, что рыцари земель Храма не были также советом викариев, и никто, вероятно, не стал бы слишком сильно давить на лорда-протектора Сиддармарка из-за любых дипломатических фикций, которые он решил поддерживать.
Кроме того, настоящая причина, по которой Эврам использует Хейли, заключается в том, чтобы подчеркнуть тот факт, что все, что он собирается мне сказать, важно... и что его никогда здесь не было.
– Это неожиданное удовольствие, "мастер Хейли", - спокойно сказал он.
– Могу я предложить вам что-нибудь освежающее?
– Это очень любезно с вашей стороны, посол, - сказал его гость.
– К сожалению, сегодня днем у меня довольно мало времени. Возможно, как-нибудь в другой раз.
– Конечно, - пробормотал Дрэгонер и вежливо указал на удобное кресло напротив своего стола. Он подождал, пока "Хейли" сядет, затем откинулся на спинку своего кресла.
– Могу я спросить, что привело вас сюда сегодня днем?
– вежливо спросил он.
– На самом деле, - сказал сиддармаркец, - сегодня утром на моем столе появилось довольно примечательное сообщение. Послание от канцлера Тринейра лорду Уоллису.
Дрэгонеру удалось сохранить на лице только вежливое внимание, несмотря на дрожь шока, которая прошла через него. Здесь, в Сиддармарке, лорд Франклин Уоллис был канцлером республики, эквивалентом графа Грей-Харбора. Тот факт, что "Хейли" был здесь вместо официального посланника из офиса канцлера, звучал как тревожный звоночек. И тот факт, что "Хейли" был здесь по поводу общения между Уоллисом и канцлером совета викариев, был почти ужасающим.