Расколотый Мир
Шрифт:
Баффо выпрямился, опершись на поручень.
— Я не боюсь Линии! — заявил он.
Кридмур выдержал паузу и покачал головой:
— Я слышал, агенты Стволов не отличаются от обычных мужчин. Или женщин. Если не считать того, что все они носят оружие, в котором живет демон, оседлавший их, отдающий приказы и придающий им силу. Так? Но как их опознать? Ведь сейчас у всякого при себе оружие. Да и разве любое оружие, в каком-то смысле, не скрывает в себе чудовище? К счастью, этих агентов не так много, и они разбросаны по миру — ты прав, Стволы вербуют только самых отпетых негодяев. Окажись такой на борту — ему вряд ли бы понравились твои россказни. Баффо пожал плечами.
— Сейчас мы пересекаем нейтральные воды, — продолжил Кридмур. — А все эти люди — дельцы и фермеры, торгующие на базаре. Конечно, по ночам, вдали от жен, они могут воображать себя негодяями, но даже им не по душе агенты Стволов. Рано или поздно Великая Война придет и к ним, они не смогут вечно оставаться в стороне: Линия слишком жадна, а Стволы — чересчур беспощадны. Но сейчас все эти люди еще могут сохранять нейтралитет и рады этому. Кто-нибудь из них может ночью перерезать тебе горло.
— Мне плевать, что они думают! — Баффо небрежно махнул рукой и чуть не свалился за борт.
— А им, если на то пошло, плевать на грабителей банков после того, как рассказ подходит к концу. Кстати, где ты на самом деле раздобыл эти деньги? Кого прикончил? Мне интересно.
Баффо сплюнул под ноги Кридмуру.
— Понятно. — Чем ближе Кридмур подходил к раскачивающемуся Баффо, тем тише говорил. — А вот если бы на борту находился солдат, вернувшийся с Великой Войны, ему бы не понравились твои басни. Ты привлек бы ненужное внимание. Потревожил бы его покой, разбудил неприятные воспоминания, а своей ложью опорочил славную память. Такой человек вежливо попросил бы тебя замолчать и сойти в ближайшем городе, покуда целы твои деньги и шея. Что скажешь?
Баффо толкнул Кридмура в плечо:
— Отвяжись, дед!
Кридмур со вздохом отпихнул его руку, приподнял брыкающегося сопляка за шиворот и, обратившись к темным глубинам своей души, где таилась дикая, нечеловеческая сила, с размаху швырнул Баффо за борт, в ночь, туда, где за гребным колесом бурлила вода. Руки и ноги парня замелькали в воздухе, из карманов посыпались монеты. Он плюхнулся в сорока футах за кормой, в темной излучине реки.
Кридмур огляделся. Похоже, никто не заметил их драки и не услышал всплеска вдали. Крошечная фигурка Баффо вынырнула из воды, крича и размахивая руками, но музыка заглушила крики, и судно ушло, оставив его позади.
Кридмур заметил, что мальчишка выронил на палубу горсть купюр. Спина чуть заныла, когда он наклонился их подобрать.
Зеленоглазая девица этим вечером обслуживала столик Кридмура. Она тревожно оглядывалась, словно пытаясь понять, куда подевался ее дурачок. Кридмур оставил ей щедрые чаевые.
В полдень он резко вскочил и сел в кровати. Боль пронзила голову будто ножом, и Кридмур проковылял к иллюминатору, за которым палило раскаленное солнце. От вони стоячей речной воды его замутило. Боль, запах крови и пороха в ноздрях. На этот раз ошибки быть не могло. Он забыл — забыл, как это больно, когда слышен их Зов. Шесть лет Кридмур бездельничал и принадлежал самому себе. Он надежно упрятал все воспоминания, раны затянулись. Теперь же он чувствовал, как Хозяин ломится в двери, призывая. Мир словно замер; лопасти колеса за иллюминатором проворачивались так же медленно, как тянулись долгие столетия Великой Войны; муха еле ползла по костяшкам пальцев. Засыпал он в одежде, и теперь воротник внезапно сдавил шею. Револьвер — храм из металла, дерева и смертоносного пороха, хранящий в себе дух Хозяина, лежал на полу, источая тьму. Кридмур не находил в себе сил посмотреть на него.
Ему почудилось, будто каюта вращается. И в голове скрежетом металла, шипением горящего пороха и щелчками стального барабана прозвучал голос:
— Кридмур, ты снова нужен.
3. ЧЕРНЫЙ СПИСОК
Утром первого дня третьего месяца 1889 года (269-го по летосчислению Линии) младший смотрящий третьего ранга Лаури сидел в тесном, тускло освещенном кабинете и заполнял бланки. Высокие часы с круглым циферблатом за его спиной серией настойчивых щелчков и свистков только что сообщили, что сейчас 14:00. Двадцать два года из своих тридцати двух Лаури прослужил солдатом, но от звука часов его бросало в дрожь до сих пор. Он не спал уже двое суток. Мешки под глазами напоминали два больших черных ноля, а заросший щетиной подбородок попирал все приличия. Чтобы не уснуть, он каждый час принимал одну из темносерых бодрящих таблеток, которые ни в коем случае не следовало путать со светло-серыми, подавляющими аппетит, или меловатобелыми, угнетающими либидо, или черными, стимулирующими умственную деятельность. У него еще много работы.
Единственное окно в кабинете, маленькое и квадратное, располагалось слишком высоко, чтобы вид из него мог отвлечь, — в нем виднелись только свинцовые тучи. Этот вид был всегда неизменен. В промышленном тумане, окутывавшем станцию Ангелус, все казалось серым. Лаури знал, что небо за пеленою смога бывает голубым, белым или еще какого-нибудь кошмарного цвета, но здесь оно всегда оставалось спокойно-серым.
Стрекот пишущей машинки в кабинете вторил лязгу механизмов снаррки. Станция Ангелус готовилась к возвращению, дозаправке и перевооружению своего Локомотива. Эта важнейшая процедура проводилась каждые тринадцать дней. Не дозволялось никаких задержек. Все механизмы и процессы станции работали на полную мощность. Лаури медленно тыкал в клавиши одним пальцем, мучительно составляя отчет, от которого могла зависеть его карьера
Мало того что его кабинет был тесен, вдоль стен на высоте человеческого роста тянулись спутанные кабеля и трубы, по которым из одной части станции в другую доставлялось топливо и жидкости для нагрева и охлаждения. Трубы лязгали и испускали пар, изредка роняя за шиворот Лаури раздражающие капли теплой воды. Человек, не знакомый с порядками Линии, по здешней обстановке мог бы заключить, что Лаури занимает низкую должность, и он бы ошибся. На самом деле Лаури занимал положение где-то в середине верхней части управленческой структуры станции Ангелус е ее сотнями тысяч военного и гражданского персонала — иерархии почти столь же запутанной, как станционные коммуникации. Однако, чем большая ответственность возлагалась на служащих, тем скромнее предпочитала содержать их Линия. Младшие смотрящие первого и второго рангов ютились в кабинетах еще теснее, чем у Лаури. Старший смотрящий, насколько было известно Лаури, вообще не имел кабинета и, вполне возможно, существовал только в виде подписи на некоторых официальных документах. Высшие ранги и гражданские чиновники оставались для Лаури загадкой; впрочем, разбираться в этом ему и не полагалось.
Три одинаковых черно-серых мундира висели на трубах за его спиной, из-за чего Лаури чудилось, будто за ним следит чей-то недобрый взгляд. Он списал это на недосып, поскольку богатым воображением не отличался.
Единственным украшением кабинета была копия благодарственного письма, выданная его подразделению Второй Армии Локомотива «Ангелус» за участие в захвате и ликвидации агентов Лайама «Волка Юга» Синклера и Матушки Сэл. Это случилось шестнадцать лет назад.
На полке над рабочим столом стояла копия Черного Списка — самое ценное из вверенного ему имущества. Двенадцать толстых черных томов, каждая страница которых содержит сведения строгой секретности о злейших врагах Линии — агентах Стволов. Доступ к Списку ограничен. Лаури прошел шестимесячную проверку, прежде чем ему разрешили ознакомиться с ним. После двух лет дальнейших проверок ему разрешили снять копию.
Он написал научную работу об этих агентах и в данной области считал себя почти экспертом. Он пылал к ним ненавистью, необычной даже по меркам офицеров Линии. Без особых на то причин. Просто не выносил их, и все. Лаури был человеком не сложным.
Волк Юга и Матушка Сэл тоже числились в Черном Списке, в разделе «ЛИКВИДИРОВАНЫ». Поскольку их трупы сожгли, Лаури считал местом их погребения Черный Список. Шесть лет назад он служил консультантом операции, в ходе которой ценой жизней всего сорока шести линейных был уничтожен Морли Кровь-и-Прах, благодаря чему он, Лаури, удостоился упоминания в сноске в Черном Списке. Сейчас же он занимался составлением отчета о недавней ликвидации Рыжей Энн Стрихнин. Работа весьма деликатная. В случае успеха он мог бы заслужить вторую сноску, но малейшее подозрение в тщеславии или чрезмерных амбициях могло опозорить его и повлечь за собой понижение в должности. Ни тщеславия, ни амбиций своих служащих Линия не одобряла.