Расколотый мир
Шрифт:
Щиты смотрового окна закрываются, когда мы попадаем в мезосферу, защищая нас от высоких температур, генерируемых нашим спуском. Миг, и мы оказываемся в более плотном воздухе, весь шаттл начинает трястись, с его шкафчиками и сиденьями он не предназначен для такого рода стресса. Я слышу, как ремни безопасности позади меня звенят и ударяются друг о друга.
Тряска шаттла угрожает выхватить джойстики управления из моих рук, и я сжимаю пальцы вокруг них так сильно, как только могу. Ремень безопасности врезается в меня, когда импульс тянет нас вниз против наших мест, делая мне больно. Мне хочется проверить Флинна,
Без видового экрана я вынуждена полагаться на экран цифрового изображения на приборной панели. Я ищу линию перехода, указывающую на то, что мы достигли облачного слоя, я никогда не была так рада оказаться на Эйвоне, где повсюду облака. Облака — это то место, где я скроюсь от наших преследователей.
Как только мы входим в них, я тяну джойстики. Шаттл, протестуя, скрежещет, и из-за перегрузки я так сильно врезаюсь в кресло, что мое зрение размывается, а периферийное зрение темнеет. Я борюсь за воздух, ослабляя ремни достаточно, чтобы вздохнуть. Если повезет, истребители, неспособные отследить нас в облаках, приблизятся прямо к поверхности Эйвона. Мы выравниваемся, зрение возвращается, голова кружится, и я немедленно сворачиваю направо, пока не направляюсь на восток. Никаких мятежников, никаких военных патрулей, только остров, где находится секретный объект Флинна. Вот куда я отправляюсь.
Слух восстанавливается, и я слышу частое, паническое дыхание и когда я пытаюсь сказать что-либо, я понимаю, что это у меня гипервентиляция. Я кидаю стремительный взгляд на сиденье второго пилота.
— Флинн? Ты живой?
Он сразу не отвечает, и когда я смотрю в его сторону еще раз, его голова прижата к сиденью, и обе побелевшие руки сжимают подлокотники.
— Надеюсь, что нет, — выдыхает он, жмуря глаза.
Слегка истеричный смешок слетает с моих губ.
— Мы еще не спустились, — предупреждаю я его. — И мы не можем приземлиться на базе.
— Ты можешь посадить эту штуку на болото? — ему удается справиться с голосом, хотя в нем и сквозит шок.
— Более-менее, — отвечаю я сквозь зубы, стараясь не дать ему услышать свой собственный страх. Обученный пилот может это сделать. Но я боевой специалист, и… никто не обучал меня этому.
Мы некоторое время остаемся в облаках, попадаем в зону турбулентности, и нас трясет почти так же сильно, как и при спуске. Я не вижу никаких признаков истребителей на экранах, но это потому, что атмосфера Эйвона делает сканирование в воздухе почти бесполезным. Это то, на что я рассчитываю, чтобы скрыть нас, и что не дает мне понять, преследуют ли нас до сих пор.
Я смотрю на топографическую карту, прокручивая ее в левой части приборной панели, пока не нахожу знакомые виды. Я меняю курс, проложенный отправить нас на просторную военную базу, и вместо этого ставлю точку на острове на востоке, единственном месте, где, как я знаю, есть твердая почва для посадки. Я не могу приземлиться на сам остров; без мощеной посадочной площадки мне нужна мягкая земля, чтобы избежать аварии. Но я могу посадить шаттл на болото в нескольких километрах отсюда, и мы можем покинуть корабль и добраться до острова до того, как военные появятся на месте крушения.
Это не самая изящная посадка в моей жизни. Корабль оказывается на склоне, посадочные подушки с одной стороны наполовину погружены в воду. Я хочу посмотреть, в порядке ли Флинн, но я не могу заставить себя отпустить управление. Я не могу оторвать глаза от приборов. В конце концов, Флинну приходится отстегнуться и добраться до меня, обернув свои руки вокруг моих.
— Джубили… мы сели. Мы здесь, мы в порядке. Ты можешь отпустить. — Он убирает мои руки, возвращая к жизни побелевшие костяшки пальцев.
Я отрываю глаза от экранов.
— Ты в порядке?
Он кивает, хотя я вижу, что во мраке кабины его лицо белое как простыня.
— Только не заставляй меня покидать землю в ближайшее время.
Вместе мы ковыляем в заднюю часть шаттла, и я нажимаю на дверную панель. Трап выпускается вниз под углом, достаточно крутым, что гидравлика не может его сбалансировать, из-за чего он скрипит, когда плюхается в воду. Шаттл стонет, продолжая оседать в густой, болотной грязи, подтверждая, что мы никогда не взлетим отсюда снова. Я закрываю глаза, позволяя влажному, болотистому воздуху ласкать лицо. Ночь едва наступила, на горизонте осталось совсем немного света, последние отметки остатка дня.
— Это было невероятно, — мягко говорит Флинн.
Я качаю головой.
— Если бы я была пилотом, все прошло бы как по маслу. Это было глупо, вот что это было. Нам повезло, что мы не разбились.
— Насколько далеко мы от базы?
— Три, четыре часа на лодке. Быстрее, если они заметят наш спуск и пошлют вертолет или скиммер. Шаттл слишком легко заметить… мы не можем оставаться здесь.
Флинн, глядя в темноту, отвечает не сразу. Его тело обращено к дальнему укрытию, которое приютило фианну, где он жил последние десять лет. Я хочу прикоснуться к нему, показать ему, что он не один без них. Но прежде, чем я это делаю, он резко выдыхает и кивает.
— Недалеко отсюда есть землянка, совершенно невидимая с воздуха. Там пайков на несколько дней, аптечка — это укрытие на тот случай, если кто-то из нас отделится и не сможет вернуться в пещеры. Мы можем спрятаться там, пока они не перестанут нас искать.
Я смотрю на него, хотя его лицо скрыто мраком.
— Серьезно? Боже, Флинн, сколько таких секретов ты скрываешь, о которых не знают военные?
На этот раз я вижу его усталую и мрачную улыбку в свете аварийных огней.
— По крайней мере, еще один, к счастью для нас.
Требуется несколько секунд для автоматического надувания лодки, но нам нужно время, чтобы запастись аварийным рационом с шаттла и совершить набег на аптечку первой помощи для чего-нибудь полезного. Ступать по шаткому трапу при отсутствии освещения требуется аккуратно, и мы не можем рисковать, нас могут заметить. Единственное освещение — от аварийного выхода на шаттле. Я бы выключила и его, если бы могла, но оно должно гореть несмотря ни на что.
Только после того, как у нас есть все, что я смогла придумать, что забрать с борта, я перевожу дыхание. Я вижу Флинна только как силуэт в тусклом, красноватом свете аварийного освещения. Он подходит ближе, тянется ко мне… ему требуется знать где я, беря меня за руку.