Расколовшаяся Луна
Шрифт:
– Но .. этого не может быть ..., - прошептала я. Я выключала телевизор, прежде чем пошла спать. Я это совершенно точно знала. Я взяла пульт, нажала на кнопку режима ожидания и положила его рядом экраном. Где он ещё и покоился. Никто его не касался. И всё-таки телевизор был включён. Не Pro7, который я перед этим смотрела, а иностранный музыкальный канал.
– Пауль? Тильман? Вы здесь?
– крикнула я дрожащим голосом, не ожидая всерьёз получить ответ. Их не было. Мои глаза снова остановились на видео, которое я в другой исходной ситуации посчитала бы даже возможно забавным, теперь же мне было совершенно
Он смотрел на меня, так же уверен, как и я, что случится что-то ужасное, что побег был бесполезен, и оставался лежать апатично, пока туловище паука не насладилось его безвольным телом. Я, покачиваясь, шагнула к телевизору, чтобы взять пульт и выключить его, но прежде чем я смогла нажать на кнопку, изображение ярко вспыхнуло и потухло. Ещё раз экран затрещал, и я почувствовала, как пульт в моей руке завибрировал. Потом наступила тишина.
Тишина, которая позволила мне услышать все шаги, которые прошмыгнули по крыше, быстро и уверенно и так громко, что любое воображение было бы невозможным. Всё это время кто-то был на крыше, непосредственно над моей головой, в то время как я, в нижнем белье, стояла перед включённым телевизором и не понимала, что здесь собственно происходило.
Всхлипывая, я включила все лампы и люстры, которые можно было найти в квартире, взяла тяжёлую кувалду из мастерской Пауля, села, съёжившись, с ней в руках пред входной дверью, под всеми этими странными картинами и умоляла солнце поскорее встать, чтобы освободиться от паники.
Глава 50.
Проблемы с ритмом
Когда дверь открылась, я всё ещё сидела перед порогом и поздно поняла, что только что случилось, так что не смогла вовремя уползти, и дверь ударилась мне в спину. Но боль означала, что Тильман и Пауль вернулись! Вздыхая, я подтянулась вверх с помощью рамы.
– Пауль! Тильман, где Пауль? Он ещё внизу? Ругается с...?
– Тильман медленно покачал головой. Глубокое, серьёзное беспокойство в глазах - выражение, которое я ещё никогда у него не видела, удвоило моё сердцебиение и заставило хватать воздух ртом. Что-то было не в порядке. И если уж Тильман беспокоился, тогда ...
– Где мой брат? Где Пауль?
– Я схватила его за шиворот и притянула к себе. Он не сопротивлялся, но пнул небрежно серый чемодан в коридор, в то время как я тянула его за воротник. Чемодан Пауля.
– Попытайся оставаться спокойной Эли, ладно? И отпусти меня.
– Он взял меня за руки и решительно оторвал от своего пуловера.
– Пауль ... он упал. Это произошло очень быстро, я сам даже не видел ...
– Когда? Где? И что это значит, упал?
– Если ты перестанешь кричать, то я смогу тебе всё объяснить. Мы только что сошли с корабля и я ... прощался.
Прощался. Ну, конечно.
– Ты обжимался с девкой, в то время как моему брату стало плохо?
– Эли, - сказал Тильман угрожающе. Его глаза сузились.
– Не перебивай меня постоянно и послушай. Ясно? Во всяком случае, я
Теперь и Тильман кричал. Он отодвинулся от меня немного.
– Во всяком случае, я в этом не виноват! Всё произошло так быстро ...
– Не мог бы ты, наконец, ответить мне на мой вопрос: где он?
– зашипела я на него. Он ещё отступил от меня на пару сантиметров, но не выглядел так, будто боится. А скорее так, как будто хочет защитить своё лицо от того, что я его поцарапаю.
– В больнице, где же ещё?
– Не сказав ни слова, я побежала в нашу комнату и оделась. Мои спутанные волосы я импровизированно связала на затылке. Три минуты спустя я снова стояла перед Тильманом.
– Вези меня туда. Немедленно.
– Я сунула ему ключ от машины в руку.
– Разве ты не говорила, что у меня нет прав?
– спросил Тильман подчёркнуто хладнокровно.
– Перестань лучше командовать мной и ...
– Ты отвезёшь меня туда сейчас же! Твои права меня не интересуют! Ты также залез на AIDA, являясь безбилетным пассажиром, так что не выкаблучивайся! Или, может, машину поведу я?
– С подчёркнуто безумной улыбкой я упёрлась руками в бока.
– Лучше нет, - пробормотал Тильман пренебрежительно, взял ключ и пошёл впереди меня к машине.
– Где Францёз?
– пролаяла я, после того, как села в машину. Я всё время смотрела на Тильмана, но он был занят тем, что выгонял Volvo с парковки и делал это примечательно суверенно.
– Эй, я тебя кое-что спросила!
– Опять в дороге к клиентам. Блин, этот тип такой жадный, не поверишь. Он заговаривает людей до смерти, чтобы те купили картину. Они в конце думают, что в этом заключается их спасение, раскошелиться за них. Он продал все картины, за огромные деньги! Паулю было иногда прямо-таки стыдно.
– Ты присутствовал при этом? Тебе ведь нужно было держаться от него подальше, разве я тебе не говорила ...
– Всё-таки официально я был их ассистентом на корабле! Я не мог увиливать. Но не переживай о моих мыслях. Они были в другом месте.
– Тильман грязно усмехнулся. Я только фыркнула. Мыслями это вряд ли можно было назвать.
Незадолго до клиники - к сожалению, не Иерусалимской больницы - моя раздражительность превратилась в страх, без всякого предупреждения, но с той же интенсивностью, как это часто случалось в последние дни. Я больше не знала, как это было, чувствовать себя уравновешенной и расслабленной. Я состояла теперь только из крайностей.
Мне казалось, что всё происходит недостаточно быстро и поэтому я отругала не только Тильмана, из-за того, что он совсем не торопился при оплате паковочного билета, но также женщину за справочным столом, потому что та разговаривала по телефону, вместо того, чтобы обратить внимание на нас. Она посмотрела на меня так, как будто я только что отбила у неё мужа и похитила её детей. Этот взгляд был мне очень знаком. Слёзы и агрессивность в одном прогоняли даже лучших друзей далеко-далеко. Но я не собиралась пить с ней кофе. Я хотела увидеть моего брата.