Расколовшаяся Луна

Белитц Беттина

Когда Пауль открыл дверь, я освободилась, почти применив нечеловеческую силу, из рук Колина, заползла в коридор и начала, застонав, ударяться головой о стену.

– Я так и знал ..., - проник голос Пауля, как издалека, в мой разрушенный мир.
– Она потеряла свой рассудок... Сегодня утром она разрушила стену в моей кухне, ни с того ни с сего, потом она сбежала на моей Porsche, она спит на одной из моих картин ...

– Твоя сестра не сумасшедшая, блин, - оборвал его Колин холодно.
– Её разум яснее, чем ты можешь себе представить,

и именно это и является проблемой. У тебя есть морфий? Снотворное? Ей нельзя видеть сны, не сейчас ...

Колин попытался оттащить меня от стены, но я, закричав, стала пинаться. Я не хотела, чтобы он касался меня, никто не должен касаться меня, никто. Но они были сильнее. Хотя я им и себе расцарапала лицо, кусала их руки и, не переставая, брыкалась, они отнесли меня в мою кровать и привязали к ней.

– Я не могу сделать ей укол, когда она так дрыгается, - выдохнул Пауль в отчаянии.

– Я не хочу никакого укола!
– закричала я, но мой голос был теперь только слабым, беззвучным визгом.

– Я держу её. Поторопись!
– С неумолимой силой Колин прижал мои руки и ноги к матрасу. Потом я почувствовала лёгкий почти щекочущий укол в вену, и уже пульсация в моих висках стала мягче.

– Позвольте мне умереть, пожалуйста, - упрашивала я, но Пауль засунул мне маленькую таблетку в рот и провёл мне, как больному животному, по горлу, чтобы я проглотила её.

– Теперь спи, Лесси, - услышала я, как прошептал Колин, прежде чем чернота накрыла меня.
– Я тебе обещаю, что ты не будешь видеть сны.

Глава 18.

Эмоциональное расстройство

– Пусть он замолчит! Скажи ему, чтобы он замолчал!
– Мне было совершенно всё равно, что Францёз видел меня в том виде, в котором я только что вылезла из постели - в мешковатой старой пижаме Пауля, неумытая и с растрёпанными волосами. Если бы он только наконец перестал разговаривать! Его голос угрожал разорвать мою голову. А она уже в течение нескольких дней сводила меня с ума. Боль въедалась в мой мозг. Всё, что я хотела, - это избавиться от нее. Ничего другого я больше не желала. Совсем ничего.

Моя голова стала моим злейшим врагом с Тришина. Тришин ... о Боже. Почему я всё ещё помнила это? Мне нельзя этого делать.

– Ах, Боже мой, опять она, - протянул Францёз, сморщив нос, а я прижала, застонав, ладони к вискам.
– Ты не хочешь её ...?
– Францёз сделал движение своими тощими плечами, которое явно означало «сдать». Сдать в больницу. Запереть.

Пауль раздражённо застонал:

– Эли, пожалуйста, вернись в постель. Нам нужно обсудить кое-что важное, а ты, собственно, должна отдыхать.

– Вы не можете сделать это где-нибудь в другом месте?
– спросила я устало. Мой голос прозвучал таким разбитым, что я, услышав его, вздрогнула.

– Ты знаешь, что я не оставлю тебя одну.
– Розини проковылял, склонив голову, ко мне и потёр голову о мою

лодыжку.

– Сюда, Розини! Сюда, ну же, быстро, - приказал Францёз ему вернуться, как будто я могла заразить его собаку очень опасной заразой. Пауль, тяжело дыша, встал, в то время как Францёз тащил задыхающегося Розини за ошейник к себе, и вытолкнул меня из кухни. Я сопротивлялась, но была слишком изнурённой, чтобы оказать настоящее сопротивление.

– Тогда дай мне, по крайней мере, таблетку, пожалуйста, только одну, - умоляла я его.
– Одну против боли или одну, чтобы я могла заснуть. Иначе я этого не выдержу.

– Что теперь, Пауль?
– залаял Францёз нам в след. Я вздрогнула, и мои колени подогнулись, но Пауль удержал меня.
– Мы продолжим здесь или нет? Пауль, ты знаешь, люди ждут каталоги, нам нужно продолжить ...

– Разве ты не видишь, что моя сестра болеет?
– ответил Пауль, кое-как сдерживаясь.

– Болеет, - фыркнул Францёз из кухни.
– Болеет ...

Я попыталась ещё раз вырваться из рук Пауля, но его хватка была железной. Моя кожа горела под его пальцами, и во мне пробудилась чудовищная ярость. Он должен отпустить меня, немедленно.

– Сначала я позабочусь о своей сестре. Поезжай лучше домой. Я позвоню, когда ... когда мы сможем работать дальше. Хорошо?
– Ругаясь и причитая, Францёз вместе с собакой промчался мимо нас и хлопнул за собой входной дверью.

– Эли, это не может так продолжаться, - посетовал Пауль, после того как отвёл меня назад в постель.
– И таблетку я тебе не дам. Ты почти в течение двух недель каждый день, утром и вечером, получала по две штуки - а это для твоего веса вообще-то уже слишком много. Эли, это был морфий вначале, теперь это анальгин, и ты принимаешь к тому же сильное снотворное - это всё не предназначено для длительного применения, и ты это знаешь!

– Пожалуйста, Пауль, пожалуйста!

– Я себя спрашиваю, что это за парень, который доводит тебя до такого состояния, доставляет ко мне среди ночи, приказывает мне вколоть тебе морфий и больше не навещает тебя, - ругался Пауль гневно.
– На самом деле, вы оба можете сразу ...
– Он замолчал.
– Это тип кажется мне жутким.

Как и я, подумала я. Потому что так и было. Пауль боялся того, во что я превратилась. И поэтому он должен выполнить моё желание.

– Одну единственную, Пауль. Ты ведь мой брат, пожалуйста ...

– Да, я твой брат, но не врач. Меня могут посадить за то, что я здесь делаю. Я хочу, чтобы ты пошла к профессионалу. Больше я не могу нести за это ответственность. Я позвоню моему домашнему врачу.
– И Пауль достал свой мобильный из кармана штанов и начал искать номер телефона.

– Нет, Пауль, никакого врача. Я снова буду здоровой, если ты дашь мне ещё одну таблетку, только одну ...
– Чтобы я не могла видеть сны и чтобы я забыла. Вы не позволили мне умереть, так что позвольте мне, по крайней мере, забыть.