Расколовшаяся Луна

Белитц Беттина

– Тришен. Я ещё никогда о таком не слышала и не видела ни одного другого дома здесь ..., - пробормотала я.
– Что это за остров?

Разговаривать всё ещё было трудно, и то обстоятельство, что во рту у меня почти больше не было слюней, не делало это дело проще. Колин склонился ко мне и прижал к моим губам чашку с водой.

– Это не остров. Это песчаная отмель. Я занял здесь место наблюдателя за птицами. Вообще-то работа начинается только в марте, но ..., - Колин сделал небольшое движение рукой, и я догадалось, что оно означало. Мары часто так поступали. Наблюдатель за птицами - это было, по крайней мере, так же не клёво, как помощник лесника, но в этот раз я воздержалась от ироничного комментария. Теперь

я уже знала, почему Колин выбирал себе такую работу. Ему нужна была уединённость. Но эта уединенность, однако, была для меня слишком эксцентричной.

– Значит, никого, кроме тебя, здесь нет? Ты совсем один?
– Колин помог мне подняться, после того как я выпила глоток воды - о чудо, мой желудок оставил его при себе - и отвёл меня к одному из панорамных окон.

Тришен был действительно только песочной отмелью. Была только эта хижина и больше ничего. А хижина состояла только из одной единственной, почти пустой комнаты. Возле стены стояла кровать - удобная кровать, должна была я признать - рядом письменный стол, так же небольшая кухонная ниша и шкаф. Это было всё.

Летом Колин отказался посвятить меня в тайны своего пищеварения, но это жилище, в конце концов, было предназначено не для Маров и ...

Со смешинкой в глазах Колин показал вниз.

– Для неотложных случаев. У тебя сейчас такой неотложный случай? Если да, я должен предложить тебе своё сопровождение, так как ...

– Нет, - прервала я его, покраснев.
– Я думаю, у меня больше нет внутренних органов с неотложными желаниями. Кроме моего желудка. Но ему уже намного лучше.
– Может быть, из чистого страха я по дороге сюда наложила в штаны. Если да, то это не бросится в глаза. Я была вся мокрая, в то время как одежда Колина - как всегда рубашка и брюки и разлагающиеся сапоги - была уже почти снова сухой.

– Тебе нужно избавиться от своих вещей, - призвал он меня своим хриплым голосом.

Что же. Нужно было сделать это. Но мои руки были настолько онемевшими, что мне понадобилось несколько попыток, чтобы расстегнуть молнию моей насквозь промокшей куртки. Колин не предпринял попыток помочь мне, но его глаза были устремлены на меня. Не отрывая взгляда, он снял свою рубашку и бросил её мне.

Моя рука послушалась меня слишком поздно, и рубашка упала на пол. Соблазнительный запах дошёл до меня. На один момент я покачнулась. Колин непоколебимо наблюдал за мной, в то время как ветер тряс стропила хижины, как будто хотел разрушить её. Я сняла пуловер через голову и чуть не упала на колени, когда выбиралась из джинсов, которые прилипли к моим ногам, будто намазанные клеем. Моё нижнее бельё осталось более-менее сухим. Молча, я отодвинула джинсы ногами в сторону. Потом я наклонилась, чтобы поднять рубашку.

Беззвучно Колин подошёл ко мне, расстегнул ремень и вытащил его одним быстрым движением из петель. Металлическая пряжка тихо загремела. Я замерла. И что теперь будет?

– Это не игра, Эли.
– Я подняла свой взгляд и осмелилась посмотреть на него - в то время как я раздевалась перед его глазами, я избегала этого любой ценой. Почему, я точно не знала, но теперь я об этом догадалась. Его белая кожа была как магнит. Прежде чем я смогла прижать губы к его голой груди, он схватил меня за запястье и сунул мне ремень в руку. Автоматически я ухватилась за него.

Он отошёл задом к кровати, сел в изголовье и поднял руки вверх, чтобы прижать их над собой к старомодной решетчатой конструкции. Мышцы на его предплечьях мягко выступили.

– Привяжи меня, пожалуйста.

Я кротко колебалась. Было ли это действительно необходимо или это популярная сексуальная практика у Маров? Если дело было в последнем, тогда ... "Это не игра", сказал он. И эти слова всё ещё отдавались эхом в моём животе. Нет, это была не игра.

– Немного туже. На всякий случай, - попросил меня Колин.
–

Не бойся, ты не делаешь мне больно.
– Мне было трудно сосредоточиться, так как я сидела полуголая на коленях камбиона, в обдуваемой штормом хижине, посередине Северного моря, и это Северное море в этот мрачный день нагоняло на меня больше страха, чем всё остальное, но я старалась и безжалостно привязала его запястья к железным прутьям. Что же, я могла это сформулировать следующим образом: я сидела полуголая на коленях наблюдателя за птицами в его хижине - и уже я не смогла подавить глупое хихиканье.

– Ты разбираешься в птицах (*прим. переводчика: на немецком слово V?geln означает птицы и «трахаться» аналога в русском нет, поэтому сложно перевести эту шутку), не так ли?
– процитировала я старый папин анекдот, который он с удовольствием использовал, когда бабушка увлечённо рассказывала о своих наблюдениях за певчими птицами в саду. Уже в следующую секунду мне стало неловко из-за моего непристойного замечания, и я смущённо замолчала.

– Тебе можно, - сказал Колин спокойно.

– Э-э, что мне можно?
– Но я знала, что он имел в виду. А он знал, что я об этом знала, потому что он так же знал, что мне хотелось этого уже давно. Я подождала ещё несколько мгновений, чтобы удостовериться, что глупое замечание о птицах больше не имело никакого последствия. Потом я аккуратно склонилась вперёд и коснулась кончиком языка уголка его губ. Колин тихо ахнул, прежде чем его прохладные губы провели по моим. Его язык был таким же прохладным, и я беззвучно рассмеялась, потому что я ещё никогда до этого не ощущала его, и он на вкус был лучше, чем любой другой язык, который я когда-либо ...

– Стоп. Стоп, Эли!

– Извини, прости!
– воскликнула я и отодвинулась от него. О Боже, нет, я слишком близко к нему приблизилась, значит, я всё-таки неправильно поняла его... Он не хотел поцелуев. Или, может, у меня пахло изо рта? Это вполне могло быть, так как ...

– Нет, Эли, я не это имел в виду. Я бы съел тебя, если было бы можно. Нам нужно быть осторожными. Я очень много голодал, а у тебя очень много сил.

– Мне совсем так не кажется, - ответила я трезво.

– Но я это чувствую. Ты больше не маленькая девочка. Ты вытягиваешь из меня энергию. Поэтому для меня будет сложнее держать себя в руках. Давай, облокотись на меня, это я как раз ещё выдержу, - ободрил он меня, и при последних словах на его изогнутых губах промелькнула насмешливая улыбка.

– Я не знаю, выдержу ли я, ну ладно, я не против, - ответила я одурманено и устроилась у него на плече. Нет, я не могла этого выдержать. Я снова отстранилась от него, взяла одеяло и засунула его между его кожей и моей и облокотилась на него. Теперь было лучше. Одеяло было, по крайней мере, небольшим защитным барьером. Колин невольно потянул за оковы, когда мои мокрые волосы защекотали его голое плечо, и я неожиданно осознала, что я, несмотря на одеяло между нами, чувствовала его рёбра и пояс его брюк. В тот же момент у меня возникло такое чувство, будто хижина была сдвинута на пару миллиметров в сторону. Ветер пронзительно выл над нами, а балочное перекрытие скрипело.

– Там что-то задвигалось, - сообщила я встревожено.

– Это вполне возможно.
– Улыбка Колина усилилась, а мои горящие щёки начали пульсировать.

– Нет, я не это имею в виду, - ответила я быстро. – Хижина. Ты уверен, что она выдержит шторм?

– О хижине я не волнуюсь, Эли. Я волнуюсь о тебе.
– Я не рискнула поцеловать его ещё раз. Какое-то время я оставалась тихо лежать рядом с ним, потом я расстегнула ремень, освободив его запястья, застегнула мою рубашку и подождала, пока он не надел свежую. Потом я села в изголовье кровати, а Колин лёг рядом со мной, так что только кончики его волос, которые, потрескивая, обвивались вокруг самих себя, касались моих голых бёдер.