Расколовшаяся Луна

Белитц Беттина

– Тогда давайте выкладывайте. Мне любопытно.
– Я скрестила руки на груди и посмотрела на него вопросительно.
– Мне что, теперь взять и освободить для вас папины полочки в шкафу?

Господни Шютц глубоко вздохнул.

– Елизавета, твоя мама, конечно, очень привлекательная женщина. Но это не та причина, по которой я здесь. Что Мия и я ...

– Мия. Значит, вы уже обращаетесь к ней на «ты». Не рассказывайте мне всякого дерьма! Да, это вовсе не так, то что вы не из-за неё здесь!

– А ты залезаешь ко всем в постель, к кому ты обращаешься

на «ты», Елизавета?
– Его откровенность застала меня врасплох, и я растерянно замолчала.
– Хорошо, ты этого не делаешь, - продолжил господин Шютц.
– Я на это надеялся. Здесь в деревне начинают быстрее обращаться друг к другу на «ты», чем в городе, это всё. Твои мысли совершенно не обоснованны. Что связывает твою мать и меня - это беспокойство о наших детях. Твой брат позвонил и сказал, что привезёт тебя и Тильмана домой. Я сразу же пришёл сюда, чтобы перехватить его, прежде чем он натворит ещё больше глупостей.

– Но это был не первый раз, когда вы были здесь, не так ли?

– Нет. Нет, не первый, это верно. Я знал, что Тильман и ты друзья, во всяком случае, вы что-то пережили вместе. Поэтому я посетил твою мать, после того, как он пропал. И она это подтвердила. Но, как и я, она точно не знает, что вы пережили. Или она не хочет рассказывать мне об этом.

– Она не хочет, - ответила я и насладилась удовлетворением, которое при этих словах накрыло меня.
– И я тоже этого не сделаю.

– Елизавета ...
– Господин Шютц смочил кончиком языка свои потрескавшиеся губы. Из-за его недоумения мне вдруг стало его жаль.
– Я уважаю это, хотя не понимаю.

– Вы не поймёте, даже если я вам всё расскажу, - прервала я его, но мой тон стал более миролюбивым.

– Хорошо. Просто моя бывшая жена больше не справляется с ним. Она говорит, что он принимает наркотики, и я очень за него волнуюсь. Я подумал, может быть, ты знаешь, что его так занимает. Я предполагаю, что у него какие-то проблемы.

– Я не верю в то, что он принимает наркотики, - ответила я и в тоже момент засомневалась. Я не особо хорошо знала Тильмана. Может быть, я и заблуждалась. Тем не менее, я почуяла во всём этом неприятном деле шанс.- Но ... он очень хорошо помог Паулю с одной из его выставок и сделал несколько рекламных снимков для него.

Господин Шютц поднял от удивления голову, а его глаза коротко загорелись.

– Да, он и раньше любил фотографировать и снимать фильмы, когда мы предпринимали наши экскурсии. Это он умеет хорошо.
– Его улыбка усилилась.

Хорошо, Елизавета, ты на правильном пути. Продолжай, приказала я себе.

– Возможно в настоящее время школа это ... не то, что ему нужно, - продолжила я и попыталась звучать как взрослая и мудрая.
– Во всяком случае, я вернусь в Гамбург после устного экзамена, я хочу осмотреться там в университете и ... я могла бы взять его с собой, если вы позволите. Тогда я ничего не буду иметь против, если вы попытаете удачу с моей мамой.

Теперь господин Шютц засмеялся от удивления.

– О, Елизавета, твоя мать ...
–

Он покачал головой и провёл рукой по своим редким волосам. Я знала, что он хотел сказать. Она была совсем в другой лиге. Так как Гриша, в моём случае. Недосягаемой. Но господин Шютц не догадывался, что её пропавший муж был полукровкой, и что только благодаря этому факту она была лишена ночью своего сна, год за годом, день за днём. Может быть, она так быстро пережила горе, что теперь жаждала начать отношения с разведённым педагогом с лысиной, которого не окружало ничего мистического.

– Твоё подозрение совершенно абсурдно. Тем не менее, это не было бы самым худшим, - сказал Тильман позже, когда я, после чаепития с Паулем, мамой и его отцом, прошедшего с напускной лёгкостью, рассказывала ему в моей комнате о моих опасениях по поводу моей матери и его отца, хотя я между тем уже знала, что всё только вообразила себе.
– Тогда мы были бы братом и сестрой.

– У меня уже есть брат, - проворчала я.
– Мне его хватает.

– Эй, расслабься. Я знаю, что ты имеешь в виду. Это отстой. Я всегда сердился, когда мама заводила себе нового. Но я не верю в то, что твоя мама хочет что-то с ним начать.

На самом деле я тоже в это не верила. Тем не менее, мне не нравилась мысль о том, что мой учитель биологии разговаривал с моей мамой обо мне и Тильмане. Снаружи раздался сигнал. Это был господин Шютц, который хотел отвезти Тильмана снова в Риддорф.

– Мне пора, Эли.
– Тильман встал.

– Подожди ещё минутку.
– Я тоже встала и вытащила ключ из кармана своих джинсов.
– Завтра я открою сейф моего отца. Может быть, я выясню при этом больше о папиных махинациях. Насчёт Маров.
– Завтра, потому что сегодня я не смогу вынести больше никаких новостей. Маров было с меня достаточно.

Но интерес Тильмана был задет. Так что я могла ещё кое-что добавить:

– И моего брата атакуют. Я абсолютно уверена, что его атакуют.

– Вот дерьмо, - ответил Тильман небрежно, но очень подходяще.

– Прежде чем мы подумаем о Тессе, я хочу освободить его. А ты мог бы мне помочь в этом. Согласен?

– Блин, Эли, моя мама уже сейчас сходит с ума, а мой отец ...
– Он показал на улицу, и в тот же момент снова раздался сигнал.

– Позволь мне это устроить. Я уже кое о чём позаботилась. Мы с Паулем поедем назад в Гамбург, как только я сдам экзамены.

– Ладно. Очень хорошо.
– Тильман довольно ухмыльнулся.
– Эй, Эли, - сказал он, когда открыл дверь, и ещё раз повернулся в мою сторону.
– Тебе правда нужно побольше есть. Мясо и всё такое. Ты действительно выглядишь довольно дерьмово.

– Спасибо.

Он без слов развернулся и быстро сбежал по лестнице. Я упала задом на кровать и стала ждать, пока не стало темно и я не могла сама себя больше видеть. Стала ждать, пока моя кожа перестала гореть и покалывать. Стала ждать, пока холодные слова Колина не затмила моя усталость. Потом, наконец, моё тело позволило себе отдохнуть.