Расписание свиданий
Шрифт:
— Мам, но преступники же разные бывают. Кого‑то за финансовые преступления сажают, кого‑то — за всякие другие аферы. Не все же преступники — маньяки.
— Все, — категорично заявила мама. — Все они — маньяки. Я пожила достаточно, поверь мне, все преступники — маньяки.
Я не стала спорить с мамой, а уточнила:
— А из какой хоть тюрьмы? Может, она в другом конце страны?
— Да в том‑то и дело, что из Малых Якорей, — возбужденно сказала мама. — В общем, не гуляй по ночам, хорошо?
С этими словами она скрылась из кухни, и стук костыля затерялся где‑то в комнатах.
Я сидела как громом пораженная. Сбежавший преступник из Малых Якорей… Раньше это говорить было не к месту, но теперь стоит сказать, что в нашем краю Малые Якоря славятся тем, что на территории этого милого зеленого городка находится мрачная тюрьма, мимо которой я проходила неоднократно, и каждый раз на душе оставался неприятный осадок. От тюремных стен ощутимо веет негативом.
А что, если этот маньяк — Вася? Все логично. Из тюрьмы сбегает преступник (допустим, маньяк), находит заброшенный дом, обустраивается там и продолжает свою деятельность. Точно, Вася — маньяк! И как я не додумалась до этого раньше?
Теперь‑то все понятно. Лишь маньяк мог заманивать к себе несчастных девушек с помощью записок в бутылках. Только больная психика способна такое придумать.
И этот маньяк сегодня меня поцеловал…
Я была на сто процентов уверена, что сбежавший преступник — Вася. Очень уж все подозрительно. Начиная с бутылок с посланиями и заканчивая домом, стоящим на заросшем травой участке. Все очевидно. Не будет же сбежавший преступник пропалывать огород? Наоборот, ему выгодно, чтобы трава была в человеческий рост — так возрастает шанс остаться незамеченным.
Меня накрыла ледяная волна ужаса. Сегодня я находилась у преступника в берлоге. И как только я выбралась оттуда живой? Наверное, я еще легко отделалась — поцелуем…
Я схватила телефон и написала Артему сообщение: «Артем! Я в шоке! Я только что узнала, что Вася — маньяк, сбежавший из тюрьмы».
Ответ пришел незамедлительно: «Откуда сведения?»
«По телевизору передавали, что из тюрьмы Малых Якорей сбежал преступник. Я сопоставила факты и поняла, что это — Вася».
«То есть у тебя одни предположения? Доказательств нет?»
«Какие доказательства тебе еще нужны? — гневно отстучала я. — Он меня без спросу поцеловал! Разве это не доказательство? Я была в лапах самого настоящего маньяка».
Меня всю трясло, я не могла успокоиться. Да и кто был бы спокоен, узнав, что недавно общался с первостатейным маньяком?
«Поцелуй — это не доказательство того, что он маньяк», — возразил Артем.
«Ты с ним заодно!» — написала я и от возмущения выключила телефон.
«Так, успокойся, — подумала я, стараясь восстановить дыхание. — Да, ты только что была у маньяка, все хорошо закончилось, и это главное. Теперь надо разумно решить, что делать дальше со всем этим».
Разумно решать я отправилась в свою комнату. По пути услышала голос мамы, болтающей по телефону. Она с кем‑то консультировалась по поводу наряда на предстоящую свадьбу теть Томы с полтергейстом.
— Сумасшедший дом какой‑то, — пробормотала я себе под нос и закрыла дверь в комнату, тем самым отгородившись от маньяков и разговоров о полтергейстах.
Через час я стояла у дома, где все лето обитал Марат. Я намеревалась очень серьезно с ним поговорить, избавиться от всех возникших проблем и достичь былого взаимопонимания.
Мне повезло — даже нажимать кнопку звонка не пришлось — подойдя к дому, я увидела Марата, идущего с батоном в руках. Заметив меня, он резко затормозил и остановился. Сильно взволнованная, я подошла к нему.
— Марат, давай поговорим, — сказала я.
Между нами повисла неловкость. Хоть мы прекрасно знали друг друга, были в последнее время самыми близкими людьми на свете, но сейчас сделались словно чужие. Вернее, память обо всем, что было, осталась, но сегодняшний случай отдалил нас. Мы были и близки, и одновременно очень далеки друг от друга.
— О чем нам разговаривать? — спросил Марат, глядя не на меня, а на кустарники, растущие рядом.
— Ты сам прекрасно знаешь, о чем.
— Нет, не знаю.
— Да неужели? А почему ты не смотришь мне в глаза? Может, потому, что ты увидел, как я целуюсь с этим бутылочником?
Марат оторвал взгляд от кустов и перевел его на меня. Однако легче мне не стало — взгляд был наполнен обидой. А подбородок был вздернут. Наверное, бессознательно Марат даже гордо поднятой головой хотел показать, что я, ничтожная, недостойна его внимания.
— Замолчи, — грубо сказал катамаранщик. — Я не знаю никакого бутылочника. И тебя тоже не знаю.
— То есть как это? — опешила я.
— А вот так это. После того, что я увидел, знать тебя больше не желаю. Как у тебя хватило совести целоваться с ним у меня на глазах?
— Я не знала, что ты там стоишь, — глупо заметила я, и Марат тут же этим воспользовался.
— Вот! Замечательно! Не знала, что я там стою! — воскликнул Марат, энергично жестикулируя батоном. — О чем тут еще можно разговаривать?
— Ты меня не так понял! Я не то хотела сказать. Он сам меня поцеловал. Сам. Я не хотела. У меня это было первый раз в жизни…
Марат испытующе посмотрел мне в глаза и эмоционально заговорил:
— И этот первый раз ты захотела попробовать именно с Васей. Что сказать, недурно… Конечно, это же, по‑твоему, так круто — поцеловаться с парнем, который пишет письма, засовывает их в бутылки и бросает в море. Круто, наверное, будет потом перед кем‑то похвастаться, да? Как говорит моя сестра, «хороший понт дороже золота». А тут понт не золотой, а бриллиантовый с платиновой окантовкой. Вася, значит, для первого поцелуя тебя устроил… А обычный парень — катамаранщик — нет?!