Расписание тревог
Шрифт:
— Что же вчера на кафедре рассказывали… — наморщил лоб Якуб Султанович. — Вот, послушайте! — Дядя Шура потянулся к нему. — Армянское радио спрашивают…
— Армянское? Радио? Спрашивают? Об чем?
— Каким образом увеличить скорость расчета обобщенных параметров и параметров режима электросистемы!
— Так, так, — заулыбался дядя Шура, надеясь хотя бы в ответе услышать что-нибудь смешное. — А оно что?
— Армянское радио отвечает: повысить уровень обобщения!
Пашнев покатился со смеху,
— Умно, умно! А вот отгадайте загадку. Шуринов племянник зятю как родня?
Посетители переглянулись; Якуб Султанович достал блокнот.
— Повторите условия, пожалуйста!
— Условия? Берем племянника шурина. Так? И вот кем он доводится зятю? — ухмыльнулся дядя Шура.
Якуб Султанович набросал схему:
— Шурин — это брат жены…
— Так, так, — подтвердил дядя Шура. — Шурин глаза защурил. Присловка такая.
— Зять — муж дочери или сестры. Кого вы имеете в виду в данном случае?
— В данном случае? А если без подсказки?
— Это имеет принципиальное значение! — заметил Якуб Султанович.
— Пускай будет… муж сестры!
Якуб Султанович тотчас выдал ответ!
— Сын!
Дядя Шура посмотрел на него с изумлением и восторгом.
— Я думал, в жизнь не догадаетесь! За всю практику первый случай!
Вдруг он оборвал себя, нацелил здоровое ухо на соседнюю койку, где лежал кто-то укрытый с головой.
— Что, Вася? Водички тебе?
— Уточку… — прохрипело из-под одеяла.
— Ниточку? Зачем тебе ниточку, Василек?
— Уточку! — рявкнул невидимый Василек.
— А, понял, понял! — Дядя Шура проворно встал, подошел к лежащему, выдвинул из-под тумбочки стеклянную утку, засунул под одеяло.
— Что ж вы сами-то, дядя Шура? — сказал Пашнев. — Няньку бы вызвали!
— Няньку? Позвать? Зачем? Мне не в тягость. Да наших нянек и не докличешься. Мягко стелят, да хрустко спать. Я тут до вашего прихода военную хитрость придумал.
Якуб Султанович и Пашнев изобразили внимание.
Дядя Шура достал из кармана орденские колодки, приложил к отвороту пижамы.
— Хочу пришить. Няньки тут все одного со мной года происхождения, все вдовы. К боевым заслугам относятся с уважением. Вот я и надумал с этого боку к ним подкатиться.
— Ну-ка, ну-ка, что тут у вас? — заинтересовался Якуб Султанович.
— Да не так уж много, — стеснительно сказал дядя Шура. — Два Красной Звезды, один Красного Знамени, «За боевые заслуги», «За взятие Варшавы», «За штурм Кенигсберга»… Ну и эти: «За Победу над Германией», «Двадцатилетие Победы», «Пятьдесят лет Советской Армии»…
— А где же ранения? — спросил Якуб Султанович.
— А ранения на себе ношу, — рассмеялся дядя Шура. — Вот на голове отметина — шов четыре сантиметра. Каску осколком пробило. — Дядя Шура нагнул голову к Якубу Султановичу, предлагая пощупать отметину. Тот ничего не нащупал, но сочувственно покачал головой. — В грудь ранение было. Под самое сердце чиркнуло. — Дядя Шура показал шрам на груди. — И вот еще это, в ногу. — Он засучил штанину. — Коленную чашечку выбило. Пока дополз до ровика, полный сапог крови.
— У меня тоже в ногу, чуть выше лодыжки. — Якуб Султанович приспустил носок и показал глубокий шрам чуть выше лодыжки.
— А-а, — сказал дядя Шура. — Кость не задело?
— Задело, черт побери, — вздохнул Якуб Султанович. — Три месяца в госпитале провалялся.
— А вы в каких войсках воевали, Якуб Султанович? — спросил Пашнев.
— Сначала в гвардейском Кубанском кавалерийском полку. Потом нас преобразовали в конномеханическую группу. Пушки к конским хвостам привязали!
— А вы, дядя Шура?
Дядя Шура ответил тотчас, не переспрашивая вопроса:
— Тыща девяносто девятый дважды Краснознаменный орденов Невского и Кутузова Могилевский артиллерийский полк РГК ДД!
Титул этот он произнес в три приема, но не без воинской доблести. Глаза молодецки блеснули.
— А что это означает — РГК ДД? — не понял Пашнев.
И опять дядя Шура расслышал вопрос сразу:
— Резерв Главного Командования Дальнего Действия!
— Второй Белорусский, — сказал Якуб Султанович.
— Так точно! Форсировал Березину, Вислу, Ост-Одер, Вест-Одер! Там еще остров был, запамятовал название. Ну, где наших парламентеров расстреляли!
— А Днепр? — спросил Якуб Султанович.
— А как же! Форсировал под Быховом!
— А я в районе Никополя!
Они хлопнули по рукам, непроизвольно подвинулись друг к другу. И потекли оживленные воспоминания о командирах, ранениях и трофеях. Они увлеклись настолько, что забыли и о Пашневе, и о невидимом глазу Васе с уточкой.
Пашнев почувствовал себя бедным родственником. «В конце концов, — с обидой подумал он, — у меня тоже есть что вспомнить! В конце концов обобщение моего анализа дает удивительную, неожиданную и глубоко перспективную возможность на случай введения большего числа подсистем!»
Он тихонько встал, вышел из палаты.
Уверенной походкой направился в конец коридора, где над разобранной электрической установкой колдовала девушка в джинсовом комбинезоне.
Девушка прозванивала схему тестером.
— Что за агрегат? — без предисловий спросил Пашнев.
— Термоконтрастная установка, — рассеянно отвечала девушка.
— В смысле теплового просвечивания? — сказал Пашнев.
— Да, по этому типу.
— Свежий анекдот хотите?
— Можно, — кивнула девушка.