Расписное небо
Шрифт:
Сумудин поднялся из кресла, а мне стало немного страшно, что вот он сейчас уйдет, такой весь надежный и уверенный в каждом своем шаге, и я останусь здесь одна. Точнее, в компании своих многочисленных страхов и кошмаров, которые и так маячили, стоило взглянуть на подушку.
– Останься со мной. – Сумудин замер в дверях, медленно обернувшись. Спокойный, уверенный взгляд. Эти глаза мне ни на минуту не дадут забыть, что я разговариваю с очень умным существом.
– Я бы хотел, но в таком состоянии, боюсь, способен только испортить первое впечатление о своих талантах.
– Не для этого… – я почувствовала, как потеплели щеки, наливаясь румянцем, –
– А со мной сможешь уснуть?
– Думаю да.
– Доверяешь?
Задумавшись на минуту, уверенно кивнула. Через мгновение в комнате погас свет. Осталось только едва различимое свечение по углам комнаты. Через мгновение край кровати, на которой я сидела, прогнулся под тяжестью мужского тела.
– Не страшно, что ты не досушила волосы? – длинное чернильное пятно поверх моего светлого одеяла.
– Ничего.
– Тогда лезь под одеяло. Я правда без сил, а мне еще всю ночь твой сон охранять, – чуть насмешливый, усталый голос в темноте.
Потянув за собой плед, перебралась на подушку, устроившись так же поверх одеял. Давно забытое ощущение постороннего присутствия. За мной наблюдали.
– Ты видишь в темноте? – почему-то показалось, что эти глаза вполне на такое способны.
– Совсем немногим лучше тебя, – смешок, – спи уже, сихерче.
Меня как-то неожиданно крепко прижали к теплому боку, и в носу защекотал такой приятный, почти родной, мужской запах.
Глава 24
Выспался я на удивление быстро. В комнатах еще не сменилось освещение, а я уже чувствовал бодрость и готовность к новому дню. Одной рукой обнимая Ольсу, под впечатлением от ее приглашения остаться, быстро пробежал по отчетам, которые мне высылали каждые два часа. Этой ночью никто не умер. Что может быть приятнее для главы мед подразделения, чем такая новость поутру?
Так как дела не требовали моего вмешательства, сосредоточил внимание на более близких, во всех смыслах, вопросах. Ольса. Похоже, что наши отношения перешли на новую ступень. Не видя причин сдерживаться, ткнулся носом в изгиб женской шеи. Тонкая косточка ключицы, теплая кожа и такой удивительный запах. Проведя носом выше, глубоко вдохнул, теряя связь с действительностью от удовольствия. Стянув перчатки, отбросил ненужный аксессуар в сторону, вполне осознанно готовясь дать Ольсе причины врезать мне по лицу.
Даже при таком слабом освещении ее волосы переливались и блестели золотом. Нежная кожа и длинные ресницы. Очень красивая и такая хрупкая женщина, все же наделенная внутренним стержнем.
Поспорив с самим собой, как далеко сумею зайти, пока она не проснется, легко коснулся губами обнаженного плеча.
Тихий вздох.
Прохладными пальцами коснулся губ, наслаждаясь их мягкостью.
Ольса.
Мне снится сон. Путанный, чувственный, странный. То я под водопадом, подставляю расслабленное тело под нежные струи, то путаюсь в мягкой ткани и никак не могу выбраться из ее теплого плена. Потом какие-то золотые огни, как лучи согревающего солнца под ярким небом, таким слепяще-белым, что глаз не раскрыть.
Нежные, такие нескромные и настойчивые, ладони скользят по телу. С бедра на талию, на спину, по плечам снова вниз. Теплые губы едва касаются виска, так нежно и смущающее, что хочется спрятаться в подушку. Я чувствую себя необычно оголенной, хотя знаю, что на мне рубашка и плед. Но это не помогает. Сонливость, леность и расслабленность делают уязвимой. Губы скользят дальше, цепляют ухо, нежно прихватывают, от чего я вздрагиваю. Мне известно, чьи это руки, чьи губы. Даже не зная его прикосновений, его привычек, я чувствую этого мужчину и мне немного не по себе под его огненным взглядом.
– Будешь дальше делать вид, что спишь? – голос тихий, едва различимый, такой, чтобы не разрушить это ощущение. Мы словно спрятаны от всего на свете, пока мои глаза закрыты. Он ждет ответ. В голосе нет насмешки, только какая-то щемящая нежность, от которой еще сильнее хочется зажмуриться.
А я молчу. Мне не хочется сегодня ничего решать. Мы и так обговорили все, что было важно. Я хочу просто еще этой ласки, этих тайных, нежных прикосновений.
Не открывая глаз, медленно провожу носом по мужской груди. Тонкая ткань мешает почувствовать тепло, но запах скрыть не может. Прижимаюсь щекой к тому месту, где мерно и громко стучи сердце.
Тихий смешок.
– Если ты так просыпаешься всегда, я предпочитаю быть в этой постели каждое утро.
Я улыбаюсь. Сонное состояние никак не хочет отпускать, но мне и так хорошо. Замершие было, руки возобновляют свои движения, снова скользя по плечам, спине. Просыпаясь, я присоединяюсь к этому танцу, скольжу ладонями по груди, поражаясь ее твердости, изучаю плечи, блуждаю по шее, касаясь гребня. Волосы на затылке. Жесткие, упругие гребни на шее с тонкой мембраной между. Ладонь скользит вниз, пальцы цепляются за ворот футболки. Она мне мешает. Становится жарко, я начинаю подглядывать из-под ресниц, больше не чувствуя сонливости, изгибаясь под настойчивыми прикосновениями. Мой тактильный голод вспыхнул с такой силой, что я не уверена, смогу ли выпустить Сумудина из объятий, попытайся тот сбежать.
Эта мысль забавляет, прогоняя дрему совсем. Хочется мурчать как кошка и запускать когти в того, кто рядом.
Скользнув руками ниже, тяну ткань футболки вверх. Она раздражает, сердит, мешая получать удовольствие от прикосновений.
Сумудин отстраняется на мгновение, заставив сердито фыркнуть и распахнуть глаза, но через несколько секунд мне предоставили возможность касаться теплой кожи, такой гладкой, что даже немного начинает грызть зависть.
Занятая исследованием, не замечаю, когда эти длинные пальцы касаются кожи бедра, подтянув ночнушку выше. Прохладные ладони, так ярко ощущаясь на разгоряченной коже, скользят выше, замирают на бугорках и линиях шрамов. Еще бы, пальцы хирурга не могут проскочить такую аномалию. Ладонь медленно, осторожно скользнула выше, словно ощупывая, где заканчиваются старые рубцы, и снова двигается вниз. И еще раз.
Невольно замираю от этих прикосновений, поднимаю глаза.
Освещение становилось чуть ярче, повинуясь корабельным суткам, и теперь я ясно вижу эти золотые глаза, внимательно и серьезно рассматривающие меня. Жду вопросов, каких-то комментариев, но получаю поцелуй. Нежный, долгий, ласкающий. Ладони, едва удерживающие минуту назад, вдруг сжимаются, притягивая ближе, словно не позволяя сбежать. Только я и сама цепляюсь за широкие плечи, лишь бы не позволить ему отстраниться.
Тянущий, пробирающий до самого низа живота, поцелуй в одно мгновение сменяется целой лавиной ощущений, становиться резким, напористым, нетерпимым. Выметая все мысли из головы, не давая ни единого мгновения на осмысление, накрывает тяжелой волной страсти, воруя дыхание.