Расписное небо
Шрифт:
Небольшой резервуар с противовирусной сывороткой несли два моих помощника, из тех, кто уже переболел и чувствовал себя более-менее приемлемо. Ребята выглядели бледными до синевы, со слегка дрожащими руками, но упорство никуда не делось. Втроем, еще не до конца зная, как отреагирует система на наши действия, мы шли по пустым коридорам, создавая непривычно громкое эхо.
Нарин, удалив всю импульсную жидкость в резервуары, с недовольством управлял кораблем через старые режимы, что требовало большей концентрации и давало более длительный отклик. Не только топливные и транспортные системы, даже в моем подразделении были сложности, настолько мы привыкли использовать
В отсеке очистки вместо яркого розового цвета импульсной жидкости, насыщенной сопутствующими элементами, нас встретило нечто серо-сизое, такое загустевшее, что вещество едва двигалось в резервуаре. При такой плотности нам не добиться результата. Сыворотка подействует только в каком-то определенном слое, а затем клетки вируса вновь распространяться. Если мы хотели что-то сделать, нужно было нагреть импульсную жидкость, чтобы поднять скорость движения молекул. Но вот обычных 65 градусов в этом случае может не хватить, а выше уже не безопасно. Но с другой стороны, ситуация, которая возникла на Парадоксе тоже не может считаться безопасной.
– Что у тебя? – напряжение в голосе Нарина чувствовалось даже через кивер.
– Все загустело. Но поднять температуру в автоматическом режиме не выходит.
– Что с ручным управлением?
– Сам не справлюсь, – пытаться изображать из себя мастера в том, в чем не разбираюсь, я отучился довольно давно. Здесь нужен был специалист. При чем, желательно мастер высокого уровня, а не простой работник. Вот только… – Нарин, работать в костюме не получится. Слишком узкий лаз.
– Я понял. Жди.
Отключив связь с капитаном, устало сполз по стене. Слабость все еще была невероятной, накатывая волнами. Побывав в медотсеке, с печалью и вспышками злости осмотрел пациентов и тела тех, кто не пережил эпидемии. У некоторых наблюдались явные повреждения дыхательных органов, другие страдали нарушением зрения. Столько лет занимаясь медициной я все никак не мог перестать удивляться, с какой скоростью вирус может нанести урон живому существу. Повреждения тел погибших были настолько сильными, словно их в течение нескольких недель подвергали воздействию самой сильной радиации. Некоторые типы тканей разрушались на клеточном уровне, превращаясь в ошметки. Нам удалось остановить распростронение и подобрать более-менее приемлемый вариант вакцины, но кроме этого требовалось разобраться, по какой причине так разнились симптомы и результат у зараженных. То, что мы с Нарином перенесли вирусную атаку достаточно легко, по сравнению с другими обитателями Парадокса, легко объяснялось действием токсина. Пусть вещество в моей крови действовало не так агрессивно, как у друга, но в достаточной степени, чтобы я мог самостоятельно дышать и обошелся без гемодеализа. Но по каким показателям одни совершенно здоровые мужчины не смогли пережить этих дней а другие обошлись всего-то парой-тройкой дней высокой температуры и приступами.
– Сумудин, Озир придет. Захватит инструменты и скоро будет.
– Нарин, он не болел, – необходимость работать без защитного облачения меня крайне волновала. Тем более в этом случае. Такое близкое нахождение с эпицентром заразы и при открытом резервуаре было не прост опасно. Концентрация веществ в помещение будет такая, что ни одна вакцина может просто не успеть подействовать.
– Знаю. Но из всех возможных вариантов он один на ногах. Трое без сознания, пятеро из механиков… больше не могут помочь, у одного здесь ариё, а остальные… Сумудин, он сам так решил. Просто сделай все, что сможешь.
Все, что сможешь. Озиру явно объяснили, чем это может обернуться, но он все равно решился на подобное, а я почти ни чем не мог помочь, кроме элементарных мер.
– Что смогу.
К моменту появления механика у меня уже все было готово. Не знаю, будет ли все это иметь хоть какой-то результат.
Озир, все же в защитном облачении нес кейс с инструментами. Он широко, но печально улыбался, одним своим видом заставляя прикусить язык.
– Ну что, попробуем спасти всех?
– Для начала давай попробуем сохранить тебя, – у меня резко ухудшилось расположение духа от сложившейся ситуации. Подвергать опасности собственную жизнь всегда было проще, чем ставить под угрозу кого-то еще. Впрочем, решать, кто имеет большую ценность в том или ином случае – это и есть моя работа.
– Я не против, но ты сам сказал, что до регуляторов в защите не достать. Не смотри на меня так, Сумудин. Я не дурак и все понимаю. Так давай действовать исходя из этого. Что мы можем?
– Только самое элементарное. Перчатки, маска, – оба предмета, самые обычные медицинские приспособления, но иногда и они могут совершить чудо. – Мы тебя обработаем антисептиком, но он испаряется через двенадцать минут. И, Озир, будет печь. После того, как защитный слой исчезнет, вирусы из открытого резервуара начнут проникать в тело через поры кожи. Он очень агрессивен, а при повышении температуры станет еще более активным, так что за двенадцать минут мы должны успеть поднять температуру жидкости в резервуаре до 84 градусов. Судя по анализу, этого будет достаточно, чтобы возобновить движение частиц до нужной скорости. Затем необходимо ввести сыворотку, запустить миксер и ждать семь минут. И после этого пустить раствор по трубам. Если реакция будет и цвет сменится на розовый в первом блоке и голубой во втором. Тогда можно будет нормализовать температуру. Если не удастся – предстоит повторить.
– Отличный план, – кривая улыбка на губах коллеги вполне ясно показывала, до какой степени он верит в успех с первой попытки.
Я и сам не верил, что у нас получится, но ничего другого придумать не смог. Несколько емкостей с сывороткой стояли в шаге от резервуаров, готовые для четырех попыток. Небольшой блок с антисептиком и ампулы с вакциной, которая может не успеть разнестись по кровеносной системе. Ввести ее заранее – не меньший риск. Отличная комбинация.
– Сколько времени надо на нагрев резервуара?
– Сейчас температура упала почти до 22, так что минут десять.
Десять минут. И еще семь на реакцию сыворотки и миксер. И запуск по системе. А у нас всего двенадцать минут с момента распыления антисептика.
– Акре, мы никак не укладываемся в рамки.
– Я умею считать, Озир. Дай подумать.
– А что, если распылить твою противовирусный чудо-состав еще раз?
– Могут появиться ожоги.
– Но это еще двенадцать минут. Даже если сыворотка не подействует с первой попытки, у тебя будет шанс запустить ее еще раз.
– Будет больно.
– Само собой, – механик улыбнулся, – и, наверняка останутся шрамы. Но это двадцать четыре минуты, Сумудин. Ну, на крайний случай, вколешь мне обезболивающее.
– Это не остановит разрушение тканей.
– Акер, все равно кто-то должен это сделать. А кроме меня у тебя никого сейчас нет. Подумай хоть об Ольсе.
– Я о ней думаю постоянно. Но если ты свалишься в обморок от шока, это ей не поможет.
– Верь в меня, – Озир неожиданно подмигнул, одним своим этим действием заставив меня решиться.