Расписное небо
Шрифт:
Скорость распространения снизилась.
142 погибших.
Нарин собрал всю импульсную жидкость в резервуары. Очень злился.
Закрывал глаза и представлял Ольсу обнаженной. Видел, как Нарин крутит браслет на руке. Злился, что мой все еще в шкатулке в комнате. Думал, как быстрее покончить со всем.
День 23.
Выходил в лазарет. Провели гемодиализ еще пятерым. Состояние удовлетворительное. Второй волны не наблюдается. Система разрабатывает вакцины на основе данных.
Завтра в ручном режиме будем вводить кислоту в резервуар.
Разговаривал с Ольсой. Обещал много интересного. Она мило краснела и пыталась на меня шикать. Не впечатлился. Краем уха слушал, что Нарин обещал Селене. Запоминал.
Жду завтра.
Глава 28
Ольса
Запертые каждая в своей «камере», мы с Селеной медленно сходили с ума. Это было так страшно, так жутко, что иногда просто не было сил разговаривать. Горло словно сжималось, не позволяя сделать ни вдох ни выдох. Совсем тяжело стало в тот день, когда Сумудин не ответил на вызов. Сидя перед трехмерной схемой корабля, я слушала как кивер отправляет вызов доктору и все ждала, ждала ответ. Час. Два. Три…когда изображение перед глазами просто поплыло, а в ушах устойчивым гулом звучал сигнал, я отошла к окну, надеясь получить хоть какие-то сведения от оджи.
– Селена, ты там? – девушка появилась через пару минут, несколько всклокоченная и встревоженная.
– Где же мне быть-то? Что-то придумала? – Она большую часть времени проводила за изучением планет в этом секторе, выбирая те, которые больше подходили по параметрам для жизни. Не сведущая в медицине, просидев два дня над схемой Парадокса, Лени занялась тем, в чем понимала лучше.
– К сожалению. Ты связывалась с Нарином? – лицо девушки потемнело, черты стали жестче. Ответ и без разъяснений оказался очевиден.
– Я знаю, что он заболел, – Селена говорила тихо, словно опасаясь собственных слов, – еще вчера поняла. У него был такой хриплый голос, и гораздо более медленная речь, но я старалась не думать об этом, хотя и чувствовала, что права.
Мы помолчали какое-то время, рассматривая обстановку в комнатах друг друга, хотя успели выучить их почти наизусть. Ни горчично-желтое кресло в комнате Селены, ни белые столешницы в кабинете Сумудина особого интереса не представляли, но мозгу требовалось на что-то отвлечься, чтобы не дать развиться панике.
Понимая, что лишний стресс будет Селене вреден, но все же не имея права молчать, снова посмотрела на оджу.
– Сумудин не отвечает.
Зеленые глаза встретились с моими. Она все понимала. Я словно видела, как в ее голове щелкают шестеренки, просчитывая варианты нашего будущего и ситуации в целом.
– И что мы с тобой можем?
– Судя по данным, что мне доступны, зараза все же не сто процентов смертельна. Так что все не умрут. Думаю, мы можем надеяться.
– Ольса, ты веришь в Бога? – неожиданный вопрос Селены выбил меня из фатально-задумчивого состояния. Никак не ожидала подобного разговора. Особенно сейчас. Хотя, с другой стороны, когда , если не в такой ситуации.
– Конкретизируй. Это очень общий вопрос.
– Я имею ввиду, веришь ли ты, что после смерти есть что-то еще. Что мы не становимся куском сгнившей плоти и наши поступки при жизни имеют хоть какое-то значение, – Селена обняла себя руками, словно пытаясь убаюкать. Я знала, что ей когда-то пришлось пережить предательство любимого и потерю ребенка. Сейчас она выглядела такой уязвимой, что не смотря на собственные страху, мне очень захотелось ее обнять.
– Я акушер. Помогаю появляться на свет новой жизни. А иногда становлюсь свидетелем того, как эта жизнь покидает маленькое тело только что рожденного существа. Да, я верю. Мне надо верить. Иначе, к чему все это? Я верю, что добрый человек все же оставляет после себя частичку чего-то, назови это как хочешь, хоть душой, хоть энергией. И эта частичка оказывает влияние на жизни других людей. Близких, знакомых, а может, набрав достаточно сил, вновь рождается на свет живым существом. Я верю, Лени. Без этого жизнь не имеет смысла.
– И я верю. Верю, что мы с тобой не напрасно оказались здесь. Не для того, чтобы умереть, запертые в чреве инопланетного крейсера, полного какой-то заразы.
Следующие несколько дней оказались самыми тяжелыми. Полная тишина «в эфире». Скупые данные, поступающие из лазарета, которые только удручали и никак не помогали поддерживать боевой дух. Просматривая цифры, я только кусала губы, стараясь не попадаться на глаза Селене, пока не возьму себя в руки. Оджа больше ничего не спрашивала, но я видела по ее лицу, что она прекрасно себе представляет, что именно написано на экране моего планшета.
Утро началось где-то с обеда. Меня, уснувшую всего пару часов назад, разбудил радостный голос Селены.
– Ольса, Нарин звонил. Ольса, просыпайся, – разлепив глаза, откинув спутанные волосы с лица, едва не упала с дивана, на котором спала у дальней стены кабинета. Комбинезон Сумудина, который пришлось одеть в замен постиранных и сохнущих в уборной, вещей, сильно сдавил левую ногу, неудобно скрутившись во сне. Ворот царапал шею, явно рассчитанный на больший рост, но это был единственный доступный мне вариант. Не носить же халат на голое тело. Парадный китель доктора тоже как-то не подходил.
– Он в порядке? Что с Сумудином? – Селена, похудевшая от волнения, не менее растрепанная чем я, но все же радостная, встретила широкой улыбкой.
– Они почти в порядке. Болели. Сумудин еще в беспамятстве, но по словам Нарина, кризис миновал.
Кризис миновал. Надеюсь, это касается ситуации в целом. И все же, мне трудно поверить, что Сумудин в порядке, пока сама не удостоверюсь.
Сумудин.
Не смотря на дезинфекцию, проведенную в помещениях и коридорах Парадокса, идти в отсек очистки пришлось в защитных костюмах. Из тонкой, эластичной ткани, достаточно легкие, они все же доставляли некое неудобство. Разработанные довольно давно, они не лучшим образом подходили к сегодняшним реалиям. Нужно будет обратить на это внимание разработчиков.