Расписное небо
Шрифт:
– Акер, нужно уводить его. Критические показатели.
– Озир, демоны тебя побери, – я понимал, почему механик молчал, но не злиться не мог, – уходи.
– Ты не справишься сам.
– Включи мне миксер, остальное сделает Нарин через систему. Если нам удалось.
– Сумудин, если что-то пойдет…
– Если что-то пойдет не так, то мы ничего не сможем сегодня сделать. Тем более, если ты умрешь. Включай и убирайся. Пожалуйста.
– Но…
– Не заставляй меня объясняться перед Ольсой, что я убил тебя не из ревности. Это приказ.
– Слушаюсь, акер, – колбе снова образовались водовороты, на
Слабость и удовлетворение. Ровный светлый цвет жидкости в резервуаре и мерное гудение помпы, разгоняющей раствор по всем частям Парадокса. Конечно, сейчас главным было одновременно провести обработку всех помещений и тем самым свести к минимуму возможность повторного распространения заразы. В любом случае планировалось провести еще и поголовную вакцинацию, но все же риск принести вирус на Валору или одну из космических баз был достаточно велик, чтобы отнестись к вопросу халатно.
Я сидел возле стены и просто не мог подняться. Напряжение прошедших минут вылилось в такое состояние. Нарин, получив разрешение, приводил систему в порядок, вновь наполняя импульсной жидкостью блоки управления и соединяя части судна в единое. Пока в тестовом режиме, без доступа посторонних, но все же процесс шел.
Глава 29
Ольса.
Нам разрешили выйти из комнат. Просто пройтись по кораблю, зайти в столовую в соответствии с графиком, заглянуть к фаратам, которые оказались невосприимчивы к вирусу. Эти маленькие радости смогли поднять настроение, выбраться из той тоски и ожидания неприятностей, которое весело над головой весь период изоляции. Даже возможность просто увидеть кого-то вживую, а не через мониторы, поднимала настроение.
Двери в кабинет, место моего заточения на период карантина, открылись неожиданно. Я с тоской пыталась распутать волосы, ставшие жесткими и сухими от отсутствия привычных моющих средств. Растрепанная, раздраженная изоляцией, одетая в рабочий комбез Сумудина и лимонные шпильки, я, должно быть, представляла собой то еще зрелище, когда хозяин помещения пришел меня выпустить. Доктор был бледен еще больше обычного. Глаза выглядели впалыми, а скулы настолько острыми, что можно было порезаться.
От неожиданности я выронила расческу, и та с глухим стуком упала на пол, с метр прокатившись по гладкой поверхности. Сумудин молча стоял оперевшись о дверной косяк и глядя на меня. Золотые глаза, окруженные темными тенями, казались больше и ярче. Мы оба молчали, как загипнотизированые, пока из моей груди неожиданно не вырвался судорожный всхлип. Громкий, резкий звук, сопровождавшийся спазмом в груди. Испугавшись сама, зажала рот ладонью.
Сумудин чуть улыбнулся, наконец проходя в комнату.
– Пока режим ограниченных передвижений и повышенной безопасности… – хриплый, как после тяжелой простуды, голос вызвал толпу мурашек по телу.
Я знаю.
– Нужно пройти вакцинацию…
Я знаю.
Мужчина подходил все ближе, а меня накрывало тяжелым сочетанием облегчения и ужаса. Только увидев его, перенесшего тяжелую болезнь, окончательно осознала, что могла его больше и не увидеть. От этого внутри что-то сильно сжалось, а по щеке поползла горячая капля.
– Не надо, – прохладные пальцы легко коснулись кожи, не позволяя слезе упасть. От нежности и осторожности, с которой Сумудин касался моей кожи, хотелось кричать. Повернув голову, прижалась всей щекой к ладони, прикрыв глаза и сдерживая эмоции. Резкий, тяжелый вздох и я оказываюсь в крепкий объятиях.
– Мне очень хотелось изменить протоколы, чтобы быть с тобой. Но я совсем не жалею, что сдержался, – теплое дыхание щекотало запутанные волосы, руки сжимали так крепко, что было невозможно вздохнуть, но я растворялась в ощущениях и больше в этот момент не хотела ничего. – Трудно было?
– Ничего. Нормально, – объятия стали жестче, хотя казалось, крепче уже некуда.
– Врушка,– тихий смешок в волосы вызвал улыбку на лице.
– Есть такое дело.
– Проведаем Селену? Нужно ей пару анализов провести. Не уверен, как на них вакцина подействует. А потом мне в лазарет нужно заглянуть.
– Много погибших?
– Не мало, – на тихий вопрос последовал такой же сдержанный ответ. Разжав объятья, Сумудин тут же ухватился за ладонь, словно боялся отпускать. Впрочем, я и сама не хотела разрывать контакт. Ощущение было непривычным и взгляд сам собой опустился вниз, на соединенные ладони. Глаза зацепились за зелено-золотой браслет, плотно обхвативший широкое запястье.
– И давно ты его надел?
– Утром, – щеки медика едва заметно порозовели. Мне было и приятно и немного смешно видеть смущение этого мужчины. Оно так не вязалось с его обычно надменным и самовлюбленным выражением лица, что брови сами собой ползли вверх. Но при всем этом, от чего-то очень захотелось получить свой , как подтверждение принадлежности одному конкретному валору.
– А мой где?
Сверкнув золотыми глазами, с напряженным, строгим выражением лица, Сумудин вытянул из какого-то кармана темный платок. Развернув легкую, полупрозрачную ткань на ладони, медик протянул мне красивый каменный ободок, украшенный золотом.
Не касаясь украшения, покрутила тонким запястьем перед носом у Сумудина, вполне ясно намекая на дальнейшие действия.
– А как же церемония, праздник? – мужчина крутил браслет длинными пальцами, поглядывая с некоторым сомнением, а у меня вдруг появилось игривое настроение и желание намного пошалить.
– Ну, раз ты не хочешь…
– Этого я не говорил, – я не успела среагировать, как моя рука оказалась зафиксирована. Раздался негромкий щелчок, и запястье так же быстро отпустили. Выражение лица Сумудина в то же мгновение стало спокойным и уверенным. – Давно нужно было так сделать.
Брать меня в лазарет Сумудин не хотел, отнекиваясь и протестуя как мог, но медицинское образование, в тандеме с упрямством, оказалось все е более весомым аргументом. Обрядившись в защитный костюм, достаточно громоздкий и неудобный, с недовольством обула широкие, плоские ботинки.
– Почему ты постоянно ходишь в этой неудобной и опасной обуви? – помогая застегивать защиту, впервые поинтересовался Сумудин, уже облаченный в свой костюм.
– А поверить, что это такая блажь? – стало смешно. Он был готов признать мое поведение глупостью и даже подарил аналог мене опасный и, насколько возможно, подходящий для Парадокса. И вот только теперь решил спросить, в чем дело.