Расписное небо
Шрифт:
– Если бы не видел, что ты носила ту же обувь в одиночестве на изоляции – так бы и подумал. В чем дело, Ольса?
– О, это все одно и то же. Когда я училась в старшей школе, побывала в авиакатастрофе, – трубка моего кислородного баллона, которую поправлял Сумудин, дернулась. – Должна была лететь к бабушке на небольшом транспортнике, и на взлете у нас что-то случилось с двигателем. Едва успели оторваться от земли, как тут же рухнули на брюхо. Ремней на креслах не было, как впрочем и у половины малой авиации. Я сперва подскочила к потолку, а потом упала
– Обувь тут при чем?
– Года через два я поняла, что мне не так больно, когда на каблуках. Постепенно смогла подобрать идеальную высоту. Не знаю, что там действует, но помогает куда лучше обезболивающих.
– Разрешишь потом посмотреть твою спину?
Пожав плечами, я обернулась на Сумудина. Мою спину обследовали два-три раза в год, прописывая и физиотерапию и медикаментозные курсы, но йога и каблуки все равно были в фаворитах.
– Идем?
Огромное помещение лазарета было отделено небольшими ширмами, создавая некое подобие уединения для пациентов. Многие выглядели не так уж и плохо, но были и те, к телам которых тянулись десятки трубок, гоняющих кровь через какие-то приборы.
– Диализ?
– Да. В некоторых вариантах только он и помогает.
– И что вы делаете? Вирус можно удалить таким образом?
– Не совсем. Мы заметили, что он цепляется к одному из компонентов крови, так что просто разделяем ее на составляющие, заменяя ее чистым веществом.
– А где берете чистый вариант?
– Своя же кровь, из резервов. Каждый, находящийся на парадоксе сдает ее раз-два в месяц.
– Я знаю, но… у вас свой банк для каждого обитателя?
– Совершенно верно. Здесь нет поставок, сама знаешь. Так что мы создали хранилище, обеспечив каждого самым идеальным вариантом – его собственной кровью. Туда не ходи! – окрик Сумудина немного опоздал.
Заглянув за занавеску, в немом удивлении уставилась на мужчину, едва прикрытого простыней, но сверху до низу покрытый буромы листьями, сильно пахнущими серой и йодом. Дыхательная маска закрывала почти все лицо, но даже под ней угадывалась эта растительность.
– Что это? Еще один экспериментальный метод?
– Нет, это уже вполне проверенный вариант, – потянув меня от койки и задернув штору, уверенно произнес Сумудин. – Лучший вариант борьбы с химическими ожогами. Озиру станет лучше уже через день-два.
– Это Озир? ! – я пыталась дернуться обратно, но меня ухватили под локоть, не пуская.
– Не ходи. Оставь мужчине хотя бы его гордость. Он раздет и болен, и заслуживает уважения. Даже если спит.
– Но я же…
– Ольса, в данном случае ты не врач. Я бы ни за что не позволил девушке, которая нравилась, видеть меня в подобном состоянии.
Не найдя, что возразить на такое заявление, я молча пошла в ту сторону, куда указал Сумудин.
Глава 30
Лежа на смотровой койке на животе, морщась от прохладных прикосновений местного аналога УЗИ, размышляла о том, что это не самый романтичный вечер в моей жизни. Казалось, мы так долго не виделись, только официально поженились, и все, что полагается в такой ситуации – это обниматься и целоваться. А вместо этого мой неугомонный «супружник», как говорит Селена, исследует мою спину. Нет, это конечно приятно, что кто-то так трепетно и внимательно относится к моим костям и самочувствию в целом, но будучи твердо уверенной, что спина вполне могла подождать еще день-два, я была порядком расстроена.
– Знаешь, думаю если мы заменим те пластины, что у тебя стоят на белее подходящий материал, боли станут не такими сильными. Я почти уверен, что те полимеры, что есть в нашей лаборатории, справятся с задачей лучше, – помогая мне подняться вполне уверенно произнес Сумудин. А мне было как-то все равно на этот момент. У меня, кажется , проснулись все гормоны, так долго дремавшие в теле.
– Это замечательно.
– Ну, пока это только предположение. Нужно провести еще несколько исследований, посмотреть проводимость нервных окончаний, выяснить плотность рубцовой ткани вокруг твоих нынешних фиксаторов…
– Сумудин… – мне совсем не удавалось прервать этот монолог.
– …так что через месяц, думаю, вполне можно будет провести тебе замену. Будешь тогда бегать и прыгать, без своей этой обуви.
– Сумудин… – видимо в моих интонациях промелькнуло что-то такое, что заставило доктора все же отвлечься от идеи перекроить мою спину. Мужчина замер, внимательно и серьезно глядя на меня. Тяжело вздохнув и отложив в стону планшет, муж нагнулся к моему лицу, легко, едва ощутимо коснувшись щеки губами.
– Я все знаю, но сегодня есть еще одно дело, которое не позволяет мне полностью сосредоточиться на тебе. А я хочу, чтобы все было красиво. И правильно. Так что прекрати меня соблазнять трепетом своих ресниц и этими соблазнительными хриплыми нотками в голосе. Тебе предстоит еще немного поскучать, а я вернусь часа через три.
Не дожидаясь ответа, вновь на мгновение коснувшись щеки, мужчина вышел из кабинета, несколько нервно запустив пальцы в белые волосы у самой двери. Я же задумчиво сидела на кушетке, по-детски болтая ногами и пытаясь решить, навиться ли мне до такой степени подчиняться решения Сумудина или все же «нет».
Наверное, я просидела так довольно долго, глубоко уйдя в себя, так как даже слегка вздрогнула, когда двери открылись. В кабинет, немного хмурясь, вошла Селена. Кожа оджи явно потемнела, став оливково-золотистой, отросшие волосы непослушно торчали в разные стороны. Сама девушка, одетая в длинное темное платье, сквозь тонкую ткань которого уже было можно разглядеть округлившийся животик, выглядела достаточно строго, с недовольством поглядывая на меня.
– Знаешь, я вот думала, что тебе немного надоело сидеть в этой комнате за время карантина. Лично мне даже сквозь стекло ее вид немного приелся.