Расписной (Адрес командировки - тюрьма)
Шрифт:
– А ты как думаешь? – хитро улыбался Волк, раскачиваясь на стуле.
– Не знаю. С одной стороны, раньше такого не было, с другой – сейчас все по-новому… Но рапорт ты на Сергеева накатал зря. Не принято это…
– У кого не принято?
– В коллективе. Мы же должны друг за друга стоять. В КГБ ты ведь не писал на товарищей? А на ментов, значит, можно?
Попрощались они вроде нормально, но неприятный осадок у Волка остался. Марин во многом оказался прав. Он действительно не воспринимал службу в милиции как настоящую постоянную работу, а коллег – как своих товарищей. Наоборот, он чувствовал себя внедренным
В Москву он звонил все реже: Софья разговаривать с ним перестала – алёкала в трубку, будто не было слышимости, а потом отключалась. То ли рядом находился Николай Павлович, то ли просто не хотела пустопорожних переговоров.
А в доме рядом находился большой гастроном, и он стал все чаще заходить туда.
Тиходонск никогда не был голодным городом, хотя в годы застоя на полках было шаром покати: только пачки соли да кильки в томате. По сравнению с московскими магазинами – пустыня. Масло, мыло, водка, сигареты – все по талонам, как в войну. Но жители Тиходонска не бедствовали. Выручали скудные продовольственные пайки на предприятиях, огороды да дачные участки, богатый южный базар, многочисленные «несуны», разворовывающие мясокомбинат, колбасный и консервный заводы и продающие отборное мясо, овощи и колбасу прямо с доставкой на дом. Но был и еще один ручеек продуктов, он тек через знакомых продавщиц Люсь, Тань и Зин, которые имелись едва ли не у каждой третьей хозяйки и у каждого второго хозяина.
Конечно, надо было поздравлять хозяек прилавков с праздниками, дарить маленькие сувениры и переплачивать сверху цены товара, но к этому все привыкли. Но в последнее время появился лозунг: «Навести порядок в торговле». Обэхээсники проводили рейды, устраивали контрольные закупки, пэпээсники время от времени перекрывали черный ход и ловили ловкачей с пакетами и свертками.
Тогда-то Волков и познакомился с Ниной Зайцевой из колбасного отдела. Они задержали пожилого солидного мужчину с полной сумкой «московской», «сервелата», бастурмы и других невиданных деликатесов. Когда запахнет жареным, виновницы прячутся в подсобках или бегут рыдать и каяться в кабинет к директору. А Нина выбежала следом – в сиреневой мохеровой кофточке, короткой черной юбке, блестящих колготках. Картинка! Ее круглые карие глаза возмущенно блестели, светлые волосы слегка растрепались – как будто тоже от возмущения.
– Да что ж это такое, товарищ старший лейтенант, неужели я не могу своему доктору товар без очереди отпустить? Он же не спекулянт какой, его весь город знает, в воскресенье день рождения отмечать будет. Можете проверить!
Волков и до этого обращал на женщину внимание, когда заходил как покупатель. Видел ее часто – да каждый день видел, в первую или во вторую смену. Она была самой сноровистой продавщицей, все мелькало в ее руках, очередь двигалась быстрее, чем у любой другой ее товарки. И не хамила покупателям, вела себя скромно, а тут вон как разбушевалась!
– У вас паспорт с собой? – спросил старший лейтенант у задержанного. В отличие от Нинки он стоял с обреченным видом, как пойманный при переходе границы шпион.
– Есть… Вот он…
Дрожащая рука протянула паспорт. Волков проверил дату рождения и штамп места работы. Слова Нинки подтверждались.
– Что
Подхватив сумку, доктор убежал. Круглое удивленно выпятил губу и пошел к машине. Чтобы пунктуальный командир отпустил задержанного без протокола – такого еще не случалось!
– А последнее время просто жизни не стало от всех этих проверок! – по инерции возмущалась Нина. – Мне тоже жить надо… Есть люди, которым нельзя отказать, а есть такие горлохваты… Орут, скандалят! Одна грозилась волосы вырвать, представляете? А директор еще и мне внушение сделал: чтоб больше, говорит, я этих дебошей тут не видел, сама со своими клиентами разбирайся где хочешь…
Нина вдруг улыбнулась.
– Ой, чего-то я развоевалась. Наверное, красная стала, да? – Она кокетливо вскинула глаза. – Я когда волнуюсь, всегда краснею. А вы ведь в нашем доме живете? Я вас видела в гражданке… Заходите, я чего-нибудь вкусненького подберу.
Она пошла к двери черного хода – неторопливо, легко, бедра ритмично покачивались. И мысли давно лишенного женской ласки Волка приняли определенное направление. Ему даже показалось, что ноги у Нины такие же, как у Софьи. Он тут же одернул себя: такого просто не могло быть! Но, по крайней мере, похожи…
Он стал заходить в гастроном каждый день, подгадывая именно ее смену, они перекидывались ничего не значащими словами, вместо жирной и невкусной красногорской колбасы Нина незаметно заворачивала любительскую или нежный, слезящийся прозрачными каплями окорок.
– Может, я вас провожу как-нибудь после работы? – однажды спросил он.
– Проводите, – многозначительно прищурилась женщина, и это прозвучало как обещание.
«Что ж – Нина так Нина», – думал Владимир, направляясь вечером к гастроному. Почему-то у всех его коллег жены были или продавщицами, или парикмахерами, или медсестрами, или воспитательницами. Средние внешние данные, среднее образование. Одним словом, среднее звено. Конечно, ни одна из этих женщин не могла сравниться с Софьей Васильевной, но королева его грез растворилась в небытии, иногда Волк думал, что ее вообще не существует: только обрывки снов и игра воображения.
Было без пяти восемь, гастроном вот-вот должен был закрыться. Собственно, он уже и был закрыт – пока что не на замок, а на швабру, вставленную изнутри в дверные ручки. Но милиционера издалека заметила уборщица и тут же гостеприимно распахнула двери.
– Заходите, заходите! – натужно пропела она хриплым голосом. – Для вас мы всегда открыты!
Нинин прилавок был уже убран, и ее самой тоже не было видно. Но прежде чем Волк начал поиски, она сама вышла из подсобки.
– О, товарищ лейтенант! Быстро вы прибыли по вызову!
– Разве был вызов? Скорей договоренность. Вот и зашел проводить…
– Правильно, – усмехнулась Нина. – Очень с вашей стороны любезно, что хотите девушку проводить по темноте.
В руках у нее была небольшая хозяйственная сумка. Едва они вышли из гастронома, она переложила сумку в левую руку, а правой взяла под руку Волка. Он тут же почувствовал, как она прижалась к нему бедром, и не стал отодвигаться. Между ними будто пробежал высоковольтный разряд, наэлектризовав кожу и одежду.
– Куда пойдем? – спросила Нина.