Расплата за ложь
Шрифт:
– А ты сделаешь то же самое?
Он наклоняет мой подбородок к себе.
– Как я могу прикасаться к кому-то еще, когда я думаю только о тебе?
Я улыбаюсь и шагаю в его объятия, прижимаясь щекой к его твердой груди, а его руки обхватили меня теплыми, защитными объятиями.
Его подбородок опускается на мою макушку, и он обнимает меня в течение долгих минут, мы оба молчим, каждый черпая из этих объятий то, что ему нужно - утешение, уверенность и немного надежды.
Наконец, он глубоко целует меня в волосы, вдыхая мой запах, и говорит:
–
Я не знаю, говорит ли он это для себя или для меня, но впервые с тех пор, как мы расстались, я ему верю.
39
?
?
Шестнадцать дней.
Именно столько времени прошло с тех пор, как мы с Тайер расстались.
Шестнадцать дней я не разговаривал с ней ни о чем, кроме нашего разрыва, не прижимал ее к себе, когда мы сидели с друзьями, не смешил ее.
Шестнадцать дней я не требовал ее рта и не брал ее тело.
Шестнадцать дней, в течение которых я каждые пять минут проверял телефон, не написала ли она мне, и не поддавался желанию разбить его, когда видел, что она не написала.
Если говорить коротко, то это шестнадцать дней сплошной агонии.
Я был настолько сосредоточен на том, чтобы не влюбиться и не открыть себя для боли потери другого человека, как я потерял своих родителей, что мне даже в голову не приходило, что существует множество способов потерять кого-то навсегда.
Что можно потерять человека, даже если он жив. И эта боль может быть еще сильнее, потому что ты будешь думать о нем, мечтать о нем, тосковать по нему, даже физически видеть его, но его не будет в твоей жизни по воле случая, а не судьбы.
С тех пор как я потерял Тайер, я понял, насколько болезненной может быть такая потеря.
В течение последней недели я давал ей время и пространство, о которых она просила, и держался в стороне. Я по-прежнему осыпаю ее небольшими подарками, доставляемыми ей на дом, потому что будь я проклят, если позволю ей использовать это время и пространство, чтобы забыть и разлюбить меня, но с тех пор мы не виделись, лишь украдкой переглядываясь на занятиях или в коридорах.
Я скучаю по ней, как скучал бы по жизненно важному органу, если бы его неожиданно оторвали от моего тела, а я все еще должен был бы жить.
Это невозможно, и я чувствую, что увядаю без нее.
С момента нашего разговора в компьютерном классе я не делал ничего, кроме того, что вел привычный образ жизни: ходил на занятия, потом на межсезонные тренировки, а затем отправлялся домой, не нуждаясь в других социальных контактах.
Сегодня вечером Феникс и Роуг ворвались в мою комнату и заставили меня выйти из моей пещеры и отправиться в бар в Женеве.
– Если уж ты собираешься запить свои чувства,
Это было два часа назад, и за это время я успел хорошо напиться.
Мы втроем сидим за барной стойкой, в полумраке приглушенного освещения этого элитного бара, и потягиваем свои напитки в дружеском молчании.
В одной руке у меня виски, в другой - полоска с фотографиями, которые мы с Тайер сделали в фотобудке на рождественской ярмарке, большой палец ласково проводит по ее лицу, как я делал это каждый день в течение последней недели.
– Она прекрасна, не правда ли?
– пьяно говорю я, показывая на Феникса, который сидит слева от меня. Когда он поворачивает голову, я отворачиваю фотографии от его взгляда, прежде чем он успевает посмотреть.
– Нет, не смотри на нее. Она моя.
– Тебе плохо, Рис.
– Роуг замечает справа от меня.
– Эй, - говорю я, и слово выходит невнятным.
– Не разговаривай со мной. Бармен!
– Я жестом предлагаю еще выпить.
– Остынь от выпивки, выпей воды.
– Феникс говорит, подталкивая ко мне мой стакан с водой.
Я игнорирую его и тянусь за новым виски, который бармен ставит передо мной, и благодарю его, кладя на стойку сто евро чаевых.
– Продолжай в том же духе.
Я беру свой телефон и открываю переписку с Тайер, набирая ей сообщение.
Я: Я скучаю по тебе
Я: Это убивает меня, когда я не разговариваю с тобой.
Я блокирую экран и кладу телефон экраном вниз на барную стойку, не ожидая, что она ответит.
Неважно, если она не ответит, я просто хочу, чтобы она знала, что я чувствую. Напомнить ей, что, хотя я не видел ее больше недели, это потому, что я уважаю ее желания, а не потому, что я этого хочу.
Если бы это зависело от меня, я бы сейчас был у нее дома.
Я бесстрастно смотрю на барную стойку, полностью захваченный пьяным вихрем мыслей и чувств, хаотично проносящихся в моем мозгу, и тут меня кто-то трогает за плечо.
Я поворачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с Нерой. Ее глаза фиксируют степень моего опьянения, переходя с меня на мой только что налитый напиток.
Я оглядываюсь через ее плечо и замечаю мужчину, наблюдающего за нами в кабинке. Наверное, это тот, с кем она пришла. Он выглядит довольно знакомым, хотя мое пьяное состояние не позволяет мне сразу определить его личность.
– Как дела, Рис?
Мои глаза снова встречаются с ее глазами.
– Хорошо. Как она?
– спрашиваю я, жаждая получить любую информацию о Тайер.
Уголок ее губ приподнялся.
– Она может убить меня за эти слова, но, похоже, дела у нее идут примерно так же хорошо, как и у тебя.
Мне неприятно слышать, что ей больно, но мне нравится знать, что она не живет дальше. Что она хотя бы скучает по мне, скучает по нам.
Когда я заговорил дальше, в моем тоне прозвучал намек на мольбу.