Расплата за ложь
Шрифт:
И заставлять ее спать в его постели каждую ночь.
– Нет, к сожалению, он гораздо изобретательнее относится к своим заказам. — Говорит она, поворачиваясь, чтобы бросить морковь в кастрюлю позади нее.
– Я не могу позволить кому-то другому готовить для меня.
Она имеет в виду Клэр, давнюю экономку Роуга, которая также обычно готовит для нас ужин.
– Как же так? Это такая же работа, как и любая другая.
– Моя мама работала таким человеком для других людей. Просто мне это на самом деле неудобно. Может быть, однажды.
–
Я медленно киваю, вдумываясь в то, что она сказала.
Я знаю, что у Беллами и Тайер обеих был другой тип воспитания в Чикаго, тот, который был значительно более сложным, чем то, как воспитывались остальные из нас, дети с трастовыми фондами и с серебряной ложечкой во рту.
Мои родители сами по себе были очень успешными филантропами и инвестиционными банкирами.
Они инвестировали в стартапы связанные с развитием социальных коммуникаций в девяностые годы среди других заметных позиций, в результате чего нажили впечатляющий совокупный капитал, прежде чем погибли в автомобильной аварии.
Эти деньги были завещаны мне и в настоящее время лежат в банке, собирая пыль.
Дело не в том, что у меня нет необходимости в роскоши, я просто не уверен, как могу тратить их деньги, когда их самих здесь больше нет.
Как бы глупо это ни звучало, прикасаться к тому, что принадлежит им, к деньгам, на которые, я уверен, у них был план… Это все равно что закрыть дверь в нашу старую жизнь.
Я оплакивал своих родителей. Я ходил на терапию и консультировался по поводу горя. Я навещал их могилы и прощался с ними.
Но никто не учит вас, как двигаться дальше, не имея самых важных людей в вашей жизни, не говоря уже о том, чтобы получить их вещи и присвоить их себе, как вор, как будто их просто никогда не было.
Отбрасывая эти мысли прочь, я сосредотачиваюсь на Беллами. Обхожу кухонный остров и свободно обнимаю ее сбоку.
– Понятно.
– Я говорю ей: - Что ты готовишь?
– Просто куриный суп с лапшой, ничего особенного.
Может это и просто, но пахнет и выглядит потрясающе.
– Убери нахрен свои руки.
Я поворачиваюсь на ледяной голос и сталкиваюсь лицом к лицу с Роугом. Он стоит в дверях, свирепо глядя на меня.
Или, точнее, на мою руку, лежащую на плече Беллами.
– На самом деле, отойди нахрен от нее.
– Вообще-то, Беллами обещала мне немного супа. Сказала, что я могу попробовать первым и все такое.
– Говорю я ему невинно.
Девушка вопросительно поднимает бровь в мою сторону, но продолжает наблюдать за происходящим.
– Я думал, ты хотел играть в Премьер-лигу.
– Говорит он, его голос звучит как нечто само собой разумеющееся, когда он, очевидно, меняет тему.
– Так и было.
— Нет, похоже, ты действительно не понимаешь, Рис.
– Предупреждает он, его тон понижается до низкого и злобного.
– Слышал тебя громко и ясно по этому поводу, приятель.
– Говорю я, подмигивая Беллами, когда направляюсь к выходу.
–
Прохожу мимо Роуга, успешно избегая удара локтем, который он направляет в мою сторону на выходе.
?
Наверху я нахожу Феникса, сидящего в темной библиотеке и тихо читающего «Графа Монте-Кристо».
– Почему я не удивлен, обнаружив, что ты читаешь истории о любви и предательстве?
– Спрашиваю я его, опускаясь на диван напротив него.
– Ты становишься предсказуемым.
– Что ты имеешь в виду?
– Он переворачивает страницу, не потрудившись поднять взгляд.
– Любовь. Предательство.
– Говорю я, взмахивая рукой вместе со словами.
– Ты. Сикстайн.
– Я машу ему снова.
На этот раз его глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Технически, я тоже.
– Я говорю ему, потому что так и есть.
Феникс никогда не говорил нам о причине, по которой он ненавидит Сикс, нашу бывшую подругу детства, а также, возможно, самого милого человека, которого я когда-либо встречал.
Когда однажды он объявил, что она умерла для нас, мы слепо согласились и не подвергли сомнению приказ. В основном потому, что мы были незрелыми мальчиками, но также и потому, что он был абсолютно опустошен.
Это было сразу после смерти его брата, и мы хотели поддержать его, как могли.
– Но я знаю, что я не ошибаюсь.
– Заканчиваю я.
Он захлопывает книгу, опрокидывает стакан виски, который стоял рядом с ним, и выходит, бросив в мою сторону прощальное: «пошел ты».
Он близок к пределу, когда дело касается ее, я это чувствую.
И я не могу дождаться начала шоу.
3
?
?
Позволяя себе упасть на кровать, я кладу голову на согнутое предплечье и листаю свой телефон.
Оставляя без ответа десятки сообщений от девушек, спрашивающих, чем я занимаюсь, открываю Instagram. Я ставлю лайк недавнему посту Феникса с открытой книгой в нашей библиотеке, и продолжаю бесцельно листать, пока не натыкаюсь на последнюю фотографию Тайер.
Это ее фотография с игрового дня на поле. Она смотрит в одну сторону, но ее тело наполовину повернуто в противоположном направлении к мячу позади нее. При этом движении ее фирменная коса развевается по ветру, а свободные пряди обрамляют щеки.