Расплата за предыдущую жизнь
Шрифт:
Секундное замешательство и немцы все как один расхохотались.
– А этот русский мне нравится. Лейтенанту будет подарок в виде клоуна.
– Вы же цивилизованные люди! А в наш двадцать первый век, только на западе остались цивилизованные люди!
– Клоун, ты ошибся, сейчас двадцатый век, а именно тысяча девятьсот сорок первый год, – продолжая смеяться, выдал фельдфебель.
– Какой год? – опешил Коля. – Вы тоже решили надо посмеяться?
– Клоун на то и клоун, чтобы над ним смеяться, – произнёс тучный и коротко хохотнул.
– Я что в прошлом? Чем докажете, что сейчас сорок первый год? – немцы уже смеялись до слёз.
Пока продолжалась эта уморительная для солдат вермахта беседа, зрителей увеличилось. Подошла колонна из четырёх грузовиков и двух бронетранспортёров.
– Что здесь происходит? – раздался вопрос, и все смешки в момент затихли.
Фельдфебель лихо соскочил с мотоцикла и вытянулся перед офицером.
– Господин лейтенант! Задержан русский солдат. Разговаривает и ведёт себя странно. Знает наш язык.
– Подозрительно?
– Нет, именно странно.
Лейтенант глянул на русского в грязной форме и без ремня.
– Кто такой?
– Господин лейтенант! Вы офицер и шутить не будете. Какой сейчас год?
Лейтенант оглянулся на спрятавших улыбки подчинённых.
– Что значит, какой год? Ты, русский свинья, решил посмеяться над немецким офицером? – рука скользнула к кобуре.
– Нет! Если это сорок первый год, то я из будущего! Из две тысячи девятнадцатого года! Я сюда случайно попал из-за двух чёртовых ветеранов! Это они во всём виноваты! Они убивали немецких солдат! А я всегда считал немецкие солдаты освободители, и Сталин их заставил воевать!
Лейтенант задумчиво поправил фуражку.
– В кузов. Потом разберёмся.
Колю закинули в кузов, в котором сидели немецкие солдаты. Один из них сразу наступил ему на спину и ткнул винтовкой между лопаток.
Меня реально с кем-то путают. Какой к чёрту сорок первый год?
Грузовик качнуло, и ствол винтовки вонзился между лопаток, вызвав пронзительную боль. Но крик оборвался на полузвуке. Удар по рёбрам кованым сапогом выбил из лёгких весь воздух. Коля хватал открытым ртом воздух, бешено вращая глазами.
В сознании не укладывалось, что он в прошлом. Такого просто не может быть. И немцы какие-то неправильные. Хоть и говорят по-немецки, но поступают с ним как с ненужной вещью.
При каждой незначительной кочке, ствол винтовки втыкался между лопаток, а каблук сапога неприятно скользил по рёбрам. К тому лицо поднять от грязного деревянного пола кузова поднять не получалось. Коля ощущал, как занозы впиваются под кожу. Один раз он решился поднять голову, но на кочке он больно ударился о доски, из глаз посыпались искры и полились слёзы.
Надо им рассказать, что он выступала в бундестаге и сама канцлер Германии Ангела Меркель хлопала ему! Они поймут, что ошиблись и извинятся за своё поведение! А если я всё-таки в прошлом? Кто у власти? Гитлер? Да, Адольф Гитлер. Он точно меня выслушает и поможет вернуться домой! Домой… Куда домой? Если это и вправду сорок первый год, то у меня и дома нет. Расскажу про будущее. Всё, что знаю. И потомки будут мне благодарны, что смог помочь Германии освободить Россию от сталинского режима! А какая прекрасная жизнь тогда будет!..
В это время грузовик тряхнуло так, что Коля взвизгнул от боли в спине, изогнулся, поднял голову. Машину подбросило слегка вверх, а затем она резко пошла вниз. Удар головой о деревянный пол вырубил сознание.
Коля пришёл в себя от потока холодной воды. Сознание очистилось в один миг. Даже зубы стукнули несколько раз друг о друга, а дыхание перехватило. Он машинально вытер рукавом воду с лица и увидел перед собой того самого лейтенанта, с которым разговаривал в поле.
– Клоун должен смешить! – улыбаясь, сказал он, и кивнул в сторону Коли.
– Вилли, ты думаешь, этот русский может заинтересовать дядю? Он даже на солдата не похож. Думаю, он и ни разу не стрелял в людей. Я уж не говорю об убитых им, – офицер у окна улыбнулся. – У него глупый вид.
– Ты послушай, что он говорит. Возможно он и сумасшедший, но некоторые слова в его речи кажутся странными.
Коля сидел на полу, мокрый, в луже воды, смотрел на высокого офицера у окна со стаканом в руке. Он понимал, что здесь решается его судьба, поэтому внимательно слушал разговор.
– Он хорошо говорит по-немецки.
Высокий офицер, которого лейтенант назвал Вилли, подошёл к Коле.
– Ты ненавидишь Сталина? – жёсткие стальные глаза уставились на переносицу.
Коля сглотнул и всем своим нутром ощутил страх. Впервые с момента встречи с немцами сорок первого года. Голова мелко затряслась, один глаз задёргался. Коля ощутил дыхание смерти. Но в руках офицера не было оружия.
– Будешь молчать, отправишься кормить червей, – в уголке рта проскользнула усмешка.
– Я ненавижу Сталина, господин офицер, – дрожащим голосом заблеял Коля. – Я всегда уважал немецкого солдата и культуру Германии. Я почитатель музыкальной группы «Рамштайн».
На лице немецкого офицера возникло непонимание. Он оглянулся на лейтенанта. Тот лишь пожал плечами.
– А когда ты родился? – неожиданно спросил Вилли, и его взгляд обжёг Колю.
– В этом мире или в том? – начал заикаться Коля.
– В том, – немного подумав, уточнил Вилли.
– Двадцать первого января две тысячи третьего года, – выдавил из себя Коля, продолжая сидеть в луже и глядеть на офицера снизу вверх.