Расплата за жизнь
Шрифт:
— Если они до сих пор в Орле! — буркнул Потапов.
— Думаю, что да! Во всяком случае, ни одна из них не объявилась.
— Золотые переплавить могли на всякую муру, на зубы!
— Э–э–э, нет! Вор не столь бездарен. Он понимал, что монеты ценились не из–за металла. Расплавить их мог лишь полный идиот. Да и немного там золотых монет. Их ценность в редкости — в старине!
— Значит, укравший должен был в том разбираться? — спросил Александр.
— Само собой разумеется, — подтвердил Вадим.
— Выходит,
— Верно!
— Но прежде чем довериться, Попов должен был знать, что коллекционер не только разбирается в монетах, а и способен выкупить ту часть коллекции, какая стала принадлежать Попову, — говорил Вадим.
— Вот так? Ты предполагаешь, что коллекция в руках нумизматов?
— Если не у Быковых, не у матери, где ее еще искать? Только у людей сведущих и непременно состоятельных, — добавил Соколов смеясь. И продолжил: — Кстати, только после исчезновения коллекции у Попова появились деньги на новый «Мерседес». Да и жил не но средствам!
— Все верно! Но кому из нумизматов мог мешать Митрошин? Где взаимосвязь Михаила и коллекции? — напомнил Потапов Вадиму.
— Кто–то хорошо знал психологию Петра. Использовал его недостатки в своих целях. Ну посуди, где Михаил и кто против него Петр?
— Это как сказать! У Попова имелось оружие. А у Митрошина только злоба и кулаки. Нельзя заранее предугадать, чей верх возьмет?
— Можно! Потому что Михаил знал об оружии и напролом не полез бы. А вот Петр не мог предвидеть, где его подкараулит Митрошин. О результате такой встречи можно догадаться заранее. Вот и подставили Попова под расправу. Но не без помощи.
— А зачем? — не понимал Потапов.
— Неужели не дошло? Я не знаю во всей России человека, способного выкупить хотя бы третью часть коллекции. Сумасшедшая сумма! Сам знаешь. А потому взявший у Попова монеты знал, что не сумеет быстро рассчитаться, или вовсе не хотел сдавать деньги, а Попов их, по всей вероятности, требовал постоянно. Ему их отдавали частями. И делали все, чтобы петля вокруг шеи Петра скорее затянулась. Его подзуживали. Толкали на риск.
— Да. Для Попова его поведение по отношению к Митрошину было вызывающим. И беспечным для Петра! — согласился Потапов.
— Этот нумизмат, скорее всего, неофициальный. Подпольщик какой–то. Я интересовался у знатоков. Мне рассказали, что в Орле, как и повсюду, таких немало развелось. Они скупали у стариков за гроши царские деньги, какие те берегли. А потом, выезжая за границу под видом челноков, сбывали царские рубли десятками за баснословные деньги. Тем же коллекционерам в Германии, Франции, Норвегии. Там спрос на эти монеты очень велик. Конечно, не гнушаются и подделками. Наши фарцовщики за наличку что хочешь изобразят в металле.
— А почему у нас не продадут?
— Сань! В России царские монеты
— По–моему, этому подпольщику приходилось оплачивать заодно и Быковых? Но зачем ему они?
— Тут все продумано. Петр неслучайно не сказал братьям, где находилась коллекция. Какая ему, по всей видимости, уже не принадлежала. Он держал их на интересе. Ведь отними у Быковых надежду на коллекцию, Петр перестал бы их интересовать. А кто защитил бы? Он не надеялся на самого себя. И держал Быковых как пугало, не только для Митрошина, а для подпольного нумизмата. И когда тот отказывал или подолгу не давал денег, Попов ему, конечно, грозил крышей, по–видимому, говорил, что расскажет им все.
— Ну и паук этот Петр! — крутнул головой Потапов, спросив:
— Как ты только разгадал этот ребус?
— Я разговаривал с Валентиной Поповой. Умная женщина. Очень спокойный человек. Прямая противоположность мужу.
— Когда ты с нею успел увидеться?
— Вчера. Созвонился. И сразу после работы к ней, — ответил Вадим.
— Это она о нумизмате рассказала?
— Не совсем так. Я ее, не торопясь, расспросил обо всех, с кем Петр общался незадолго до смерти. Мы с тобой знали всех, кроме двоих. И она никогда не видела их в лицо. Но слышала, как Петр звонил им. Называл имена. Правда, говорил он с ними, уходя в другую комнату. Иногда просил, а чаще требовал деньги. Называл большие суммы. И два раза даже пригрозил им крышей. После чего вскоре уезжал.
— Но ведь нумизмат мог при желании причинить Петру множество неприятностей. Мог напомнить, что коллекция краденая. Почему не заявил?
— Сань, от этого всего проиграл бы сам подпольщик. Коллекцию тут же пришлось бы вернуть государству, а Быковы вместе с Поповым отблагодарили бы его по–своему. И, как думаю, окончательно. Так что ему было что терять и над чем задуматься. Он не успел бы сделать звонок, как над ним учинили бы расправу, — усмехнулся Вадим.
— А что еще рассказала Попова?
— Поделилась, что муж никогда не брал с собой записную книжку. Была у него такая, особая. Он ее от всех прятал. Она эту книжку поищет. В его шкафу. Правда, ключей нет. Но она попросит у Митрошина.
— Чего же ты не помог? — удивился Потапов.
— Рано. Спешить нельзя. У меня с ней через два дня следующая встреча назначена. Попова обещала отдать мне эту записную книжку мужа. Ей она не нужна.
— Интересно ее заполучить.
— Я просто уверен, что с нею мы разыщем коллекцию. Обязательно найдем.