Расплата за жизнь
Шрифт:
— А кто продавал?
— Мужик! Сказал, что машина его сына. А тот их из Германии пригоняет. Надоест одна — продаст ее, другую пригонит. Ну, этим теперь многие зарабатывают.
— Не объяснил, почему дешево продает?
— Сказал, мол, деньги срочно нужны. А кому они не нужны? Понятное дело, купил.
— Когда купил?
— С месяц назад…
Ни покупатель, ни машина не навели на след Быковых. О них нигде не было слышно. Лишь в сводках, поступавших к чекистам каждый день, росло число жертв, погибших от рук неустановленных преступников.
Одна из банд прижилась возле Орла. Кто они?
На магистрали
Охрана и патрулирование трассы дали свои результаты. Были пойманы четверо бандитов. Но они оказались чеченцами и, как выяснилось, не контачили с другими группировками и не доверяли никому. Их передали следственным органам.
За прошедшее время Вадим Соколов все же навестил старика–сапожника, чей телефон имелся в записной книжке Петра Попова. Пришел под видом клиента с просьбой починить подносившиеся полуботинки.
Соколову открыл дверь крепкий, жилистый старик. И, глянув на Вадима, спросил строго:
— Тебе чего надо?
— Я к Иосифу с просьбой.
— Какой еще просьбой? Ошибся! Ступай! — попытался выставить за дверь.
— Сапожник мне нужен. Полуботинки вот принес в починку!
— Иди в мастерскую. Чего сюда лезешь?
— Да разве там починят? Клеем намажут, два дня подержат и отвалится подошва. Прошивать разучились. Нет там мастеров, сплошная халтура. А о вас говорят, что надежно делаете! Хороший мастер.
— Кто говорит? — насторожился старик.
— И почтальон, и в магазине вашем посоветовали. Все продавцы хвалили…
— Ну ладно, проходи. Коль ты моих друзей знаешь, гляну твою обувь. А то я думал, что тебя подослали ко мне.
— А какой секрет у вас, что меня подсылать станут?
— Налоговые инспекторы нынче объявились. Узнают, что дома обувь ремонтирую, таким налогом обложат, ничему не будешь рад! — сдвинул густые брови на переносице. И провел Вадима в боковую комнатушку, служащую мастерской.
Оглядев полуботинки Соколова, спросил:
— С полчаса подождать сможешь?
— Конечно! — охотно согласился Соколов и присел на стул напротив Иосифа.
Понемногу они разговорились.
К тому времени, пока старик отремонтировал полуботинки, Вадим знал, что Иосиф работал сапожником больше полувека. На свой заработок жил безбедно. Его покойная жена ни одного дня не работала, жила, как птичка, без забот. Только и делов, что по дому управляться. Сына растили. Единственного. Все мечтали выучить его на доктора. Он не хотел. То в летчики пошел, по здоровью забраковали. На инженера–строителя самому через полгода надоело. Бросил на половине. Поступил на экономиста. Отсоветовали друзья. Потом в геологи подался. Но там не смог, жена заявила, что выходила замуж за человека, не за бродягу. Мол, если хочешь семью сохранить, живи дома! И он ее послушал!
— Кем же он стал теперь? — спросил Вадим.
— А никем! На «неотложке» обслуживает вызовы! То рожениц в роддом отвозят, то трупы в морг! Разве это дело?
— Ему повезло! — вздохнул Вадим.
— С чего бы так–то?
— Вы у него есть. Поможете, коль туго будет.
— Куда же деваться? Непутевый, но мой сын.
— Ничего, возьмется за ум, станет постарше!
— Куда уж дольше! Он и так немолодой! Уж за сорок! Вся голова, как колено,
— Носи на здоровье!
— Сколько с меня? — рассчитался тот с Иосифом и спросил, можно ли еще принести в ремонт туфли сына.
— Неси! Теперь уже запросто приходи!
Вадим, проходя следом за сапожником по дому,
заметил, что комнаты неплохо обставлены, прибраны. Словно заботливая хозяйка никогда и не покидала свое жилище. И через пару дней вечером снова завернул к сапожнику.
— А, это ты! Входи, знакомец! А то я все один сижу. Без дела заскучал. Прокисаю! — повел в мастерскую, явно обрадовавшись приходу Соколова.
Иосиф привычно надел фартук, сел напротив Вадима и, осмотрев обувь, попросил:
— С часок займет. Подожди!
— Я не спешу, — отозвался Вадим. И, попросив разрешения, закурил.
— Вот и мой сын курит. Уж много лет. А спроси, с чего? Всегда сытый был, когда жил с нами. Ни горя, ни беды не знал. Но друзья… Они у него всякие. С них пример брал. Они курили. И он не захотел отставать.
— От курения вреда мало. Лишь самому себе. Лишь бы родным плохо не делать да людям. Чтобы никому горя не причинить.
— Э–э–э, Вадим, теперь так жить не получается. Время лихое. Все кровопийцами заделались. Друг дружку сосут. Все друг другу платят. Порой сами не знают за что. Раньше я и за спасибо ремонтировал обувь соседям. Нынче — не могу. Материал больших денег стоит. Да и жить надо на что–то. От прежнего, чистого, ничего не осталось. Только воспоминания.
— У вас хоть есть что вспомнить. У нас и этого скоро не будет. Вон сосед мой живет на одной площадке сколько лет. Вчера пришел ко мне, просит баксы в долг. Мол, через неделю отдам. Импортный видеомагнитофон решил купить, а полета не хватило. Я ему в ответ — нет баксов. Откуда они у меня возьмутся? Сам знаешь, от получки до зарплаты еле дотягиваю. Так он обиделся. Будто не он, а я у него в долг просил. Сегодня встретились, даже не поздоровался. А у него сын — нумизмат. Какие–то монеты собирает. Хвалится, что очень древние, ценные. Чего стоило бы продать какую–нибудь за баксы. И покупай, что хочешь. Так нет, им свое дорого! — внимательно следил Вадим за Иосифом.
— Я тоже не пойму, зачем в долг брать, если свое имеешь. Жизнь одна! В ней копить что–то, да еще в долг, смысла нет! В гроб не заберешь. На том свете не сгодится. А детям это вообще не нужно. У них свои ценности. Нынче каждым прожитым днем дорожат. Жив и хорошо…
— Вот и я так считаю. Что толку иметь монеты, какими кардинал Ришелье расплачивался? Мне за них в нашем магазине буханку хлеба не дадут. Пошлют следом за кардиналом. Еще и психом назовут.
— Те деньги в то время ценились, в своей стране! У нас они хождения не имеют. И спрос на них лишь у коллекционеров. А простому человеку они ни к чему, это верно. Ему дай наши — деревянные. Чтобы отовариться можно было всюду. Но умные люди не перевелись. И кто имеет в заначке, предпочитает вкладывать деньги в беспроигрышное. Не в банк, не в акции, а в то, что со временем ценилось и повышалось в стоимости. Вот возьми, сколько вкладчиков погорело на этих банках? Ограбили людей они. Разве не так?