Расплата. Цена дружбы
Шрифт:
Он отчаянно упирался, а мужики не скупились на тумаки, пиная его, по чем попало. И он, и они кричали, но слова долетали на опушку обрывками. Комары и те жужжали громче. На околице старшине удалось вырваться. Все таки, он был силен, как бык. Оттолкнув ближайшего конвоира, боднув второго, и сбив по дороге еще двоих, старшина понесся к лесу. Матерясь на все лады, мужики припустили за беглецом. Глядя на старшину, Соня снова почувствовала себя участницей кошмара наяву. Бежать с заведенными за спину руками ему было чрезвычайно тяжело. Старшина ежесекундно рисковал потерять равновесие и грохнуться на землю. Но, этого не случилось. Более того, он далеко опередил преследователей. Покрыв половину расстояния, отделявшего его от опушки, где, словно истукан,
– Быстрее, ну же, быстрее! Давай, милый! – беззвучно шептала Соня. А потом бичом хлестнул выстрел. Старшину будто толкнули между лопаток. Он сделал с полдесятка судорожных скачков и растянулся ничком на пашне. Почти сразу вскочил, и зашагал, раскачиваясь, как пьяный. Снова ударил выстрел. Старшина упал. Он еще полз какое-то время, почему-то теперь к селу, похожий издали на раздавленного подошвой муравья, когда преследователи обступили его. Обрез выстрелил в третий раз.
Когда со старшины стягивали сапоги, Соня отвернулась, попятившись в заросли. До нее не сразу дошло, что она торчит во весь рост на опушке, и стоит мужикам с обрезами обернуться, как ее песенка будет спета. К счастью для Сони, они были заняты сапогами. Соня повалилась на землю. Подхватила Нинку и, обдирая колени, поползла в чащу леса.
Она шла до полуночи, не выбирая дороги и, очевидно, давно заблудившись. Человеку свойственно бродить по кругу, принимая во внимание тот факт, что одна нога на самую малость короче другой. Когда последние силы растаяли, Соня улеглась в мох. Котелок, спички и остатки продуктов остались на злополучной опушке. Фляжку она обронила в лесу. С гибелью старшины она утратила не только надежду выбраться к своим, но и вообще, последнюю надежду. Вокруг не было ни души.
Под утро ее разбудили холод и гул ожесточенной канонады. Пальба доносилась с востока. Ухало довольно громко, но лес скрадывал звуки, как качественная промокашка влагу.
Соня поднялась с превеликим трудом, двигаясь, как сомнамбула. Подняла Нинку и, не глядя ни по сторонам, пошла неведомо куда, лишь бы не сидеть на месте.
После обеда деревья расступились, открыв обширную пустошь. Тусклое закатное солнце еле пробивалось сквозь подымавшиеся от земли жирные, насыщенные копотью шлейфы. По перепаханному гусеницами и воронками полю ползали стальные коробки, выкрашенные в хаки двух разных оттенков. Время от времени они изрыгали пламя, укутываясь пороховым угаром. Коробок было необычайно много. Некоторые из них горели, некоторые валялись кверху траками. Ничего подобного Соне никогда не доводилось видеть. Ничего подобного никогда ранее не случалось. Грандиозное встречное танковое сражение в окрестностях Ровно, [12] свидетелем которого невольно стала несчастная Соня, до сих пор не имеет аналогов в истории.
12
Имеется в виду сражение на направлении Луцк-Броды-Ровно, в котором приняли участие тысячи танков
Ранним утром она услыхала вдалеке шум, издаваемый марширующими войсками. Он напоминал рокот прибоя. И все же это были люди. Соня устремилась к ним. Она шла довольно долго, пока не очутилась на дороге.
По разбитому тракту сплошным потоком шли немецкие войска. Пехота, бесконечными, серыми колоннами, держалась правее. Танки и автомобили двигались слева. Пыль стояла столбом. Наверное, нечто подобное наблюдали наши пращуры, свидетели вторжения монголов.
Соня поплелась вдоль обочины, оглушенная топотом тысяч сапог. Никто не обращал на нее внимания, и постепенно ее охватило удивительное ощущение, будто все творящееся наяву, на самом
– У фрау неприятности? Могу ли я предложить помощь? – Соня вздрогнула, когда чья-то твердая рука придержала ее за локоть. Говорили по-русски, но, с сильнейшим акцентом. Обернувшись, она увидела немецкого офицера в светло-серой полевой форме. «Вот и все», – подумала Соня. Ярко голубые глаза из-под кепи смотрели дружелюбно и свидетельствовали об обратном:
– Фрау нуждается в помощи?
Трое попутчиков офицера дожидались в открытой армейской машине, выкрашенной причудливой маскировкой. «Будь, что будет», – решила Соня, протягивая Нинку офицеру:
– Моя дочка. Нина. Она умирает. «Что ты творишь?! Сейчас он разобьет ей голову о пятнистый борт своей машины. Это же фашист!»
Офицер сдернул с руки перчатку. Коснулся потного лобика Нины. Его лицо выразило понимание.
– Mein Got…
– Она горит. – Соня покачнулась от усталости и волнения.
– Попрошу фрау со мной. Нужен доктор. Госпиталь. Schnell. – Офицер взял Соню под локоть, и помог взобраться на подножку.
К концу июня группа армии «Центр» отсекла одиннадцать дивизий Западного фронта на Белостокском выступе. Командование фронта поплатилось за разгром головами, но положения это не выправило. В августе разгорелись небывало кровопролитные бои под Ельней. Потери Красной армии оказались чудовищны и напрасны. Враг, вместо Москвы, ударил на Киев. В боях под Ельней, кстати сказать, сложил голову отец Сергея Украинского.
На юге события складывались не менее драматично. В районе Луцка произошло невиданное танковое сражение. Советские танки вводились в бой прямо с марша, обеспечение снарядами и топливом оставляло желать лучшего. В результате более трех тысяч советских танков остались гореть на полях Волыни, а немецкие танковые клинья вышли к Кировограду и Умани. Вскоре все правобережье от Черкасс до Херсона оказалось в руках гитлеровцев. Одиннадцатого немцы подошли к Киеву со стороны Бучи и Гостомеля, но наткнулись на отчаянное сопротивление советских войск, засевших в Киевском УРе. [13]
13
Укрепленный район
Дзоты на краю соснового леса над широкой долиной Ирпеня – немые свидетели тех боев. Стоит выехать в те места, и немного побродить среди сосен, как вы обязательно на них наткнетесь. Исковерканные прутья арматуры тронуты ржавчиной, но бетон так же крепок, как в сорок первом. А вот окопы давно обвалились, и похожи на старые шрамы, затянувшиеся, но не исчезнувшие совсем. Они тоже там.
Киевский гарнизон, курсанты и ополченцы встали насмерть на рубежах города. Жестокие бои шли в Голосеевском лесу, Жулянах, и урочище Пирогово. Когда стало очевидным, что штурм проваливается, наступающие на Москву части были срочно переброшены под Киев. Пять советских армий очутились в котле.
В ноябре германская первая танковая армия захватила Сталино, а затем и Ростов. На севере группа армий «Центр» на расстояние выстрела подошла к Москве. Завязались упорные бои за столицу Советского Союза.
Ничего этого Соня не знала, очутившись в Смеле, где немцы разместили один из многочисленных полевых госпиталей. Голубоглазый Зигфрид, оказавшийся начальником штаба германского танкового батальона, договорился с главным врачом, и Нинку определили в палату. Добиться этого было не просто – под Киевом разгорелись бои, и раненые поступали непрерывным потоком. На третий день пребывания в госпитале танковый полк Зигфрида выступил на юг.