Расплата

Пётч Оливер

Снаружи царила мертвая тишина.

– Мы выкурили крестьян из укрытий и расправились со всеми, – сообщил широкоплечий солдат с бугристым шрамом поперек лица. – Висят теперь другим в назидание на крепостных стенах. Все, как вы приказывали, ваша светлость, – тут он потупил взор. – Вот только их предводителя, некоего Пастуха-Йокеля, мы так и не нашли. Удрал, видимо, псина трусливая.

– Можете и не искать, – отозвалась Агнес и показала на крупный обломок, вокруг которого натекла лужа крови. – Не вам теперь вершить суд над Йокелем. Ваша работа закончена.

– Жаль, – тихо проговорил

граф. – Очень жаль. Этот ублюдок с таким позором выставил меня из моей крепости… С радостью посмотрел бы на его смерть, – он смерил взглядом Агнес и Матиса. – Правда, и ему теперь есть замена.

– Не забывайте о приказе кайзера, Шарфенек! – предостерег его Мельхиор. – Мы условились, что вы заполучите свою даму сердца, только когда мы отыщем святое копье. А для этого нам нужна ее помощь. Как я понял из их предыдущего разговора, графиня обнаружила здесь останки Констанции и теперь единственная, кто знает, где спрятана реликвия… – Он поощрительно взглянул на Агнес. – Ну так что? Вы что-то собирались рассказать своему другу. Не хотите продолжить?

Агнес поджала губы. В отличие от Мельхиора и графа, ей не было до копья никакого дела. Но она понимала, что только это знание могло сохранить ей жизнь. Лишь поэтому Мельхиор не убил ее еще в Санкт-Гоаре. И если она выдаст тайну сейчас, то их с Матисом, вероятно, прикончат на месте. А если будет молчать… есть множество болезненных способов развязать ей язык.

«Констанция молчала, – подумала Агнес. – Достанет ли мне самой сил?»

После нескольких секунд молчания Фридрих вдруг щелкнул пальцами и показал на Матиса.

– Роланд, Ганс, Мартен! Хватайте парня и подвесьте его снаружи, вниз головой, – приказал он. – Да, и подрежьте веревки. Посмотрим, может, моей супруге что-нибудь и вспомнится…

Матис стоял как вкопанный. Ландскнехты шагнули к нему, схватили и потащили к пролому в стене.

– Нет! – крикнула Агнес. – Я все скажу. Но за это вы отпустите Матиса!

– Ты с ума сошла? Отпустить человека, с которым вы оставили меня в дураках? – Фридрих рассмеялся. – Черта с два! Вот как мы с тобой поступим. Если ты сейчас все расскажешь, парень будет жить до тех пор, пока мы не заполучим святое копье. Даю тебе слово. Мне же не хочется, чтобы ты раньше времени задохнулась в рыданиях.

– Не задохнусь, не беспокойся, – ответила Агнес с гордым видом. – Я все вынесу. Вы узнаете место, но сначала…

– Что? Еще одно условие? – проворчал граф.

– Я хочу, чтобы останки Констанции были погребены на крепостном кладбище. Именно она дала нам подсказку, и мы… мы перед нею в долгу.

Мельхиор кивнул.

– Разумное, на мой взгляд, предложение. Мы ведь не хотим навлечь на себя месть призрака? Не то чтобы я верил во что-нибудь эдакое, но мало ли что… Кроме того, Констанция как-никак наследница Гогенштауфенов. Что скажете, Шарфенек?

– Как хотите, – Фридрих закатил глаза. – Можем и похоронить кости. Исповедь ей вряд ли понадобится, да и священника я уж точно посвящать в тайну не собираюсь… – Он схватил Агнес за платье и притянул к себе. – А теперь отвечай: где это проклятое копье?

Агнес помолчала немного, уставившись куда-то вдаль. Только когда Фридрих выпустил ее, женщина нерешительно кивнула.

– Ладно, –

сказала она. – Я расскажу вам об этом месте. Чтобы обрести наконец покой. И мне, и Констанции.

Когда Фридрих, Мельхиор и Матис устроились на каменных обломках, а трое ландскнехтов встали у выхода, Агнес начала рассказ о замурованном зале и его тайне. Она вполголоса поведала о надписи на латыни и поблекших изображениях королей – и давней истории, которую рассказывали рисунки.

– Наверное, Габсбурги искоренили всякое упоминание о подземном зале, – говорила Агнес задумчиво. – Никто не должен был узнать о гробнице Констанции. Известно, что императорские регалии около двухсот лет хранились в Трифельсе, но об этой комнате никто до сих пор не знал. Никто, кроме потомков Констанции, которые передавали это знание из поколения в поколение… – Она запнулась. – Мама, наверное, рассказывала мне об этом, но я была слишком мала, чтобы запомнить. Только когда я оказалась в подземелье, все всплыло в памяти.

– Отсюда и обмороки, – пробормотал Матис. – Такое с тобой уже случалось, когда ты навещала меня в узилище год назад. Помнишь?

Агнес кивнула.

– Думаю, то же самое можно сказать и про голоса, которые слышались мне еще в детстве. Мне казалось, будто крепость разговаривает со мною, но это, видимо, были воспоминания об историях моей матери. Странно только, что…

– Довольно этой чепухи! – перебил ее Фридрих. – Мы хотим знать, где спрятано копье. До остального мне дела нет.

– Святое копье, конечно…

Агнес прикрыла глаза. Она устала, до чего же она устала… Еще немного, и этот кошмар закончится.

И я вернусь к матери. К приемному отцу. К Констанции…

– Йокель навел меня на верный след, – продолжила Агнес. – Он был убежден, что святое копье спрятано где-то в Трифельсе. Увидел в подземелье рисунок с башнями и сразу подумал о крепости. Он, наверное, думал, что у Трифельса раньше было две башни. Но башня всегда была только одна. Кроме того, Иоганн с Констанцией спрятали копье уже после побега. Так что крепость исключается.

– Тут я с вами согласен, – отозвался Мельхиор, который все это время внимательно слушал. – Но что же тогда изображено на рисунке?

Агнес слабо улыбнулась, потом села на колени и нарисовала в пыли точно такой же рисунок, какой видела в склепе.

– Это не крепость, – пояснила она. – Видите заостренный купол по центру? Это большая церковь, или скорее собор. Еще внизу я заподозрила, о каком соборе идет речь. Но у строения, о котором я сразу подумала, четыре башни и два купола. Как и Йокель, я допустила ошибку, не учтя, что Констанция рисовала этот набросок на исходе сил и почти в полной темноте. Собор изображен точно во фронт. Поэтому ничего другого не видно, – Агнес оглядела остальных. – Я во всяком случае, знаю только один собор, который спереди имеет такой вид. Еще в прошлом году я была там с отцом.