Расплатиться свинцом

Серова Марина Сергеевна

Недаром в отряде «Сигма» меня прозвали Хамелеоном — по названию спецкурса тотальной мимикрии, который преподавали нам спецы из контрразведки.

Курс включал в себя несколько разделов — лингвистический, визуальный и поведенческий. Эти уроки я усвоила на всю жизнь…

— Короче, — закончила свое повествование Вера Ефимовна, — Жанна не стала поддаваться на уговоры мужа. Ушла, и все. Хорошо, хоть детей у них не было, а то бы и детишек бросила, право слово.

Довженко достала очередную пачку и, стерев с губ платком остатки помады, прикурила. Загнав ментоловую сигаретку в угол рта, она продолжала:

— Вася,

конечно, запил. На работе его все поддерживали, не давали окончательно слететь с катушек. Отгулы на запой дали. Потом в санаторий отправили. В общем, выкарабкался он тогда.

Тут она улыбнулась, словно вспомнив что-то особенно дорогое.

— В санатории мы с ним и познакомились. Я тогда товароведом работала на базе. Ну и сошлись. Вася быстро за ум взялся, работал как зверь. Зарабатывал здорово, только требовал, чтобы я дома сидела. Пришлось работу бросить, а что тут поделаешь?

— Трудно вам пришлось, — поддакнула я и потянулась к пачке с сигаретами.

— Кури, — разрешила Вера Ефимовна. — Вредно, но помогает. Конечно, трудно, а как ты думала? С такого подспорья уйти? В четырех стенах сидеть да пыль вытирать. Правда, со временем количество предметов, которые нужно было обхаживать фланелькой, увеличивалось. Особенно в эту, как ее… в перестройку.

— Да, тогда все по-другому в стране пошло, — глубокомысленно заметила я.

— Во-во. Тогда Жанна-то и объявилась, — со значением посмотрела на меня Вера Ефимовна. — А что до того с ней происходило, никому не известно. Только одно могу сказать — стал при Горбачеве Юркевич большим человеком. Мафиози, короче, заделался. Ну и Жанна — при нем. Даже чуть депутатом не стал.

— А что ж помешало?

— А убили его, — просто пояснила Вера Ефимовна. — Взорвали, когда из казино выходил. Говорят, что тридцать шесть тысяч долларов он в тот вечер выиграл. Тоже с ним сгорели в машине.

— Ай-яй-яй, — всплеснула я руками. — Вот ведь как бывает!

— Да уж, — вздохнула Вера. — Ну а Жанна, значит, на бордель переключилась. Наверное, у нее наверху прихват был, так что, как видишь, пока благоденствует. Вот к ней Вася работать и пошел.

— Понятно, — пробормотала я. — Кое-что мне уже понятно. Пожалуй, я возьмусь за ваше дело. Думаю, что о гонораре мы договоримся. А сейчас скажите-ка мне, что было в той коробке из-под печенья?

— Не знаю, — Вера Ефимовна пристально посмотрела на меня, — но догадываюсь.

Глава 3

Факты, которые изложила мне в этот вечер Вера Ефимовна Довженко, были достаточно информативны — с одной стороны, и в то же время я чувствовала, что она что-то недоговаривает.

Относительно последних дней жизни супруга Вера сказала так:

— Вася находился в очень приподнятом настроении. Говорил, что скоро откроет собственное дело, что хватит, мол, охранять проституток. И тут я не могла ему возразить. Конечно, не очень-то творческая работа, не тот уровень, чтобы можно было раскрыть все свои способности. Так что я могла только радоваться такому повороту дела. Тем паче Вася был настроен весьма решительно. Что, подробности? Нет, не посвящал. Вася, знаешь ли, был очень суеверен, и до тех пор, пока все не будет окончательно решено, из него и слова не вытянешь…

А что, по ее мнению, находилось в той коробке

из-под печенья, Вера Ефимовна так и не сказала. Дала лишь понять, что именно из-за этого предмета и погиб ее муж. Впрочем, это мне и так было ясно.

Задача, поставленная передо мной, была не из простых — найти похищенный груз.

Вера Ефимовна проявила чудеса дипломатии, дав мне понять, что я смогу справиться с этой работой. Довженко намекнула, что ее не интересуют подробности последнего дня жизни ее мужа — то есть не стала вникать в наш хронометраж и топографию перемещений.

В то же время из ее слов ясно прослеживалось, что я смогу кое-что выяснить, снова пройдя по этому маршруту. Очевидно, Вера Ефимовна все же догадывалась, откуда именно был доставлен груз, и была кое о чем весьма информирована.

Меня такая ситуация вполне устраивала. Я не общалась с милицией, так как наши отношения с покойным Довженко строились на строгой конфиденциальности, я не должна была объяснять Вере Ефимовне детали нашей поездки, я не должна была доказывать свою невиновность и убеждать ее в своей профессиональной состоятельности как охранника. Мне следовало всего-навсего найти груз.

За эту работу Довженко пообещала мне двенадцать тысяч новыми. Из них наличными были мне переданы пятьдесят процентов суммы.

— Пересчитайте, пожалуйста, милочка, — попросила Вера Ефимовна, протягивая мне деньги. — Ничего, что такими крупными?

Деньги были заранее приготовлены и лежали в тумбочке, прикрытые толстым журналом. Вдова охранника борделя явно предполагала, что я соглашусь и на эту работу, и на эту сумму.

Видимо, супруг все же хорошо обеспечивал семью, если Вера Ефимовна с легкостью расставалась с такими деньгами. Договор Довженко подписывать отказалась, определив наши с ней отношения как «джентльменское соглашение». Впрочем, в этой фразе была заключена некоторая ирония — вернее было бы назвать его «соглашением двух леди».

* * *

Для начала я решила отследить некоторые эпизоды прошлого и посетить бывшего начальника своего бывшего клиента — Вячеслава Тихоновича Морковина, «редкостную сволочь», как отозвалась о нем Вера Довженко.

Просто так к шишке такого ранга попасть было затруднительно. Поэтому пришлось прибегнуть к помощи знакомых своих знакомых.

И тут я не могла обойтись без своей всезнающей тетушки.

Если когда-нибудь кто-либо захочет писать политическую, культурную, светскую или экономическую историю нашего города — пожалуйста, обязательно обратитесь к тете Миле, я дам вам адрес. Без ее комментариев ваш труд будет неполон и ущербен, поверьте мне на слово!

— О, Морковин! — уважительно закивала тетушка, когда я изложила ей свое намерение встретиться с этим человеком. — Оч-чень строгий деятель! Еще на изломе советских времен ему доверили дело о растратчиках. Помнится, на него оказывалось сильное давление, но он довел дело до конца и почти всех посадил. Да-да, вокруг него был такой ореол героя. Говорили, что взяток не берет и вообще человек честный. В газетах, понятное дело, ничего не было, но ведь все и так все знали, как водится.

Тетя Мила с трудом встала с кресла — после болезни у нее временами отказывались слушаться ноги — и, подойдя к шкафчику, где она хранила газетные вырезки, углубилась в изыскания.