Расплатиться свинцом

Серова Марина Сергеевна

Первая жена Василия Ивановича Довженко, кажется, даже не посмотрела на гроб. Вручив деньги вдове, Жанна быстро села в машину, и хоронили моего клиента уже без участия дамы с платиновым перстнем.

* * *

— Леня Симбирцев говорил мне, что вы встречались с Васей в тот роковой день, — низким прокуренным голосом проговорила Вера Ефимовна Довженко.

Я кивнула.

Сидя в кресле перед вдовой своего бывшего клиента на следующий после похорон день, я чувствовала себя неловко: ведь Симбирцев так и не поверил до конца, что я не могла предотвратить смерть Довженко, поскольку

в этот момент меня уже просто не было рядом. Симбирцев думал, что я что-то скрываю, и предпочитал не вдаваться в подробности, оставив их на моей совести.

Как ни странно, он воспринимал возможность подобного поворота дела как нечто само собой разумеющееся, и его отношение ко мне отнюдь не изменилось.

Но мне от этого было не легче, и я твердо пообещала себе разобраться в перипетиях гибели моего клиента и доказать — и Симбирцеву, и самой себе, — что мое профессиональное достоинство по-прежнему вне подозрений. Сознавая всю двусмысленность своего положения, я взялась за расследование.

После похорон (но перед поминками, так как русский народ подчас позволяет себе за поминальным столом как следует расслабиться, чтобы снять напряг) я попросила Симбирцева представить меня вдове и попросить о визите. Мне достаточно было сказать, что я выполняла конфиденциальное поручение ее покойного супруга, и Вера Ефимовна тут же назначила встречу на вторую половину следующего дня — с утра она намеревалась вновь посетить кладбище.

— Вы можете рассказать, в чем состояло ваше… э-э… поручение? — осторожно осведомилась Вера Ефимовна. — Я понимаю, что вопрос щекотливый, но не исключено, что вы могли бы пролить свет на некоторые обстоятельства. Дело, сами понимаете, какое…

Я снова утвердительно кивнула и, попросив разрешения закурить — Вера Ефимовна тут же пододвинула мне одну из многочисленных пепельниц, стоявших по разным углам квартиры, — сказала:

— Я сопровождала груз. Маленький такой груз. Нечто, умещавшееся в коробку из-под испанского печенья. Знаете, такие пачки книжного формата? Сейчас ими все мини-маркеты завалены.

— Да-да, — произнесла Вера Ефимовна, внимательно меня слушая. — Я купила как-то раз. Не понравилось. Слишком много красителей.

Вдова Довженко была одета в старомодное темно-коричневое платье с широким черным поясом. На ее шее при каждом повороте головы моталась толстая нитка крупных жемчужин в два ряда.

Приглядевшись, я заметила некоторый допустимый для траура минимум косметики — слой пудры был уложен не очень ровно — и, не без удивления, — завивку. Могу поклясться, что вчера ее волосы были прямыми, так что Вера Ефимовна явно заглянула в парикмахерскую либо по пути на кладбище, либо после посещения свежей могилы супруга. Любой из этих вариантов был для меня весьма показательным — на самом деле Довженко не так уж скорбит об усопшем-убиенном, как следовало бы. А значит… Что именно это значит, мне и предстояло выяснить в ходе расследования. Может быть, у несчастной вдовы нервный срыв, и с ней вообще лучше сейчас не разговаривать?

— Что было в коробке, вы знаете? — спросила меня Вера Ефимовна.

— Нет. Мои обязанности охранника заканчивались в тот момент, когда груз был помещен в сейф. Так мы заранее договорились с вашим супругом. Я получила гонорар и покинула номер. Это произошло

в 12.45.

— Ровно в час его убили, — поджав губы, сказала Вера Довженко.

Подтолкнув к себе пачку крепких шведских ментоловых сигарет, она кончиками ногтей уцепила за фильтр одну из них и, закинув ее себе в рот, поднесла зажигалку, тычась концом сигареты в сердцевину пламени.

— Сейф был пуст, — проговорила она после двух затяжек. — Получается так, что вы охраняли груз не только для моего мужа, царствие ему небесное. Нет-нет, вы не подумайте, что я вас подозреваю. Рекомендация Лени Симбирцева многого для меня стоит. Тем паче, у вас наверняка есть что-то вроде алиби?

— В общем, да, — подтвердила я. — Уходя из гостиницы, я зашла в расположенный на первом этаже магазинчик и за пять минут до перерыва — как раз в час — перемерила пять блузок, ни одну не купив. Разумеется, меня запомнили. Наверное, я похитила у девушек несколько минут от обеда. Такое не забывается.

— Знаете что, — неожиданно предложила Вера Ефимовна, — а что бы вы сказали, если бы я наняла вас? А? Как вы на это посмотрите?

— Что-то транспортировать? Охранять? — спросила я, несколько удивленная таким неожиданным предложением. Право слово, я иду нарасхват.

— Да нет, — отмахнулась Вера Ефимовна. — Ни то ни другое. Надо найти.

— Убийцу вашего мужа?

— Еще чего! — хмыкнула Вера Довженко. — На кой он мне сдался?

— Тогда что?

— То, что было в коробочке, — хитро улыбнулась вдова. — А убийца… Как говорят в народе, судьба его накажет. Я не трибунал, приговоров не выношу. И кто его знает, что там было на самом деле…

— В смысле?

— Ну, может, Вася повел себя неправильно, — с непередаваемой интонацией произнесла Вера Ефимовна. — Его и наказали. Времена-то сейчас сами небось знаете какие. Так что тут еще надо посмотреть, что к чему. А лучше — так и вообще не вникать. Ни вам, ни мне.

«Груз, значит, найди, а в детали не влезай, не твоего, мол, ума дело, — подытожила я про себя. — Интересная перспективочка вырисовывается».

— И часто ваш муж поступал, как вы только что выразились, «неправильно»?

— Бывало, — охотно согласилась со мной Вера Ефимовна.

Сделав одну за другой три глубокие затяжки, она с силой потушила сигарету о донце пепельницы и проговорила, разгоняя клубы выпущенного дыма:

— Сложнее перечислить, когда Вася поступал правильно. Ну посудите сами, разве из милиции просто так выгоняют? Это что же нужно сотворить, чтобы тебя вышвырнули, а? Взяли за шиворот, как паршивого кота, и выкинули на улицу! И это в наши-то времена!

— Василий Иванович работал в отделе… — медленно начала я, ожидая, что Вера Ефимовна Довженко продолжит мою фразу.

— Который занимается блядешками, — дополнила она, не очень-то выбирая выражения. — А уж как он там по названию — я и тогда не помнила.

— Может быть, имел место какой-то конфликт с начальством?

— Запросто! — тут же отозвалась Вера Ефимовна. — Этот его главный — Морковин, кажется, Вячеслав Тихонович, — редкостная сволочь. День ненормированный, за службу ни одной благодарности, только расстройство сплошное. Я даже думала — хорошо, что Васю выгнали.

— Наверное, он смог подыскать себе достойную работу? — осторожно предположила я.