Расплескавшийся виски
Шрифт:
– О миссис Стюарт мы уже говорили. Я помню, что должен выяснить, какова сумма ее ренты. Хочу лишь добавить, что и мама, и отец доверяли ей абсолютно. Я никогда не слышал от них плохого слова в ее адрес.
– Расскажите о Джоне. Который не Бэрримор. – Макс хитро улыбнулся. –Как его… Робертсон?
Арчибальд кивнул:
– Да, Джон Робертсон.
– Как давно он работает в доме?
– Думаю, лет двадцать.
– Ого. Значит, он тоже пользовался доверием ваших родителей. Столько лет оставаться в доме.
– Вы правы. Джон надежный, преданный, тактичный человек. Сначала он занимался лишь домашними
– Вы хотите сказать, что у дворецкого был доступ к банковским счетам вашего отца? – удивился Макс.
– Не думаю, что ко всем. Однако все, что касается домашних расходов и налоговых выплат – да.
– А вы интересовались счетами вашего отца? Э-э… не было ли каких необоснованных или странных трат?
Арчибальд удивленно посмотрел на Макса.
– У нас не принято интересоваться чужими деньгами. Если честно, я даже не в курсе, сколько тратит моя жена. Нет, что касается общих денег, – здесь все под контролем, у нас с ней есть общие счета. Но есть и раздельные. Мы друг друга не контролируем.
– Я спрашиваю не из личного любопытства, Арчи. Человек, который имел доступ к деньгам вашего отца, естественно, попадает под подозрение. Я ни в коем случае не хочу обвинить Джона в нечестности, но проверить ведение банковских операций вашего отца не мешало бы. В основе большинства преступлений лежит денежный вопрос, мистер Арчибальд. Вам ли, адвокату, этого не знать.
– Две недели назад было зачитано завещание отца. Кроме движимого и недвижимого имущества, которое было поделено на три части, нам досталась и приличная сумма денег. Никаких вопросов ни у нас, ни у нотариуса не возникло.
Макс очень хотел расспросить подробнее, что означает «приличная сумма денег», но постеснялся. Он лишь спросил:
– А Хилхаузи кому достался?
– Хилхаузи я выкупил у брата и сестры еще два года назад.
– Что значит, выкупили? Объясните, Арчи.
– Когда умерла мама, отец составил завещание. Имущество делилось на три равные части. Собственно, мы знали о содержании завещания, отец сразу поставил нас в известность о том, как он хочет распорядиться имуществом и деньгами. Так вот… Когда встал вопрос о поместье, отец пожелал, чтобы Хилхаузи остался в семье. Он понимал, что если кому-то из нас троих взбредет в голову продать свою часть, то остальные должны будут подчиниться. Однако дом и сад надо содержать. Это недешево. Отец переживал, захотим ли мы постоянно вкладывать деньги в Хилхаузи. Поначалу, возможно, да, но со временем… Сестра живет, в основном, в Лондоне, часто уезжает во Францию. У нее там дом. Брат тоже разъезжает по экспедициям. Тогда я, чтобы успокоить отца, предложил брату и сестре выкупить их доли. Как ни странно, они не возражали. Так что Хилхаузи принадлежит мне.
– То есть сэр Эндрю Кэмпбелл последние два года жил в вашем доме?
– Не совсем так. – Арчи усмехнулся. (Макс решил, что усмешка относится к непониманию Максимом Омским английских… тьфу, шотландских реалий. Поди разберись в их вековых традициях!) – В Шотландской юрисдикции действует так называемый «узуфрукт» – ограниченное имущественное право, которое объединяет два имущественных интереса: пользование (узус) и собственно «фрукты» (в переносном смысле – получение прибыли от вещи, которой владеют). Во французском законодательстве, например, узуфрукт применяется к наследству очень часто. В Великобритании такое право имеется только в Шотландии. По завещанию отца Хилхаузи должен принадлежать троим наследникам в равных долях. Однако я, скажем так, выкупил Хилхаузи у отца, но наделил его правом пожизненной ренты – лайфрент. Он оставался пользователем поместья до конца жизни. При продаже деньги получил не отец, а мои брат и сестра. Естественно, моя доля, как одного из наследников, была вычтена из стоимости поместья.
– Арчи, но у вас появился мотив для убийства отца. Как я понял, вы не имели права пользоваться домом до тех пор, пока отец оставался жив.
– Теоретически, да, это так. Но дом я выкупил, скорее, из сентиментальных соображений. Я, как и отец, не хотел бы видеть здесь других хозяев. Кстати, жена ворчала… Она была против этой сделки поначалу. Мне пришлось ее уговаривать. Но вы вправе задавать мне эти вопросы. Мы договорились, что я буду отвечать честно.
Макс кивнул. Объяснение его удовлетворило.
– Хорошо. Давайте продолжим. Мы говорили о Джоне. Вы могли бы поинтересоваться в банке движением денег на счету вашего отца за последние три-четыре месяца?
– Нет, в банке я вряд ли получу такие сведения. Но я поговорю с нотариусом, который заведовал делами отца. У него был обязательный доступ к счетам отца. Собственно, он рассчитывал все юридические траты, пошлины, все нюансы, связанные с наследством. Он обязан все знать о движимом и недвижимом имуществе. Да, пожалуй, у него я могу уточнить.
Арчи снова записал в блокнот поручение Макса.
– Странно. У вас собственная юридическая контора, а делами отца занимался посторонний нотариус.
– Увы, это так. Но я же вам говорил, что в Великобритании юридический бизнес находится под серьезным контролем. Родители приняли такое решение, чтобы уберечься от бесконечных проверок, а также избежать конфликта интересов наследников. Так как юридическая контора досталась мне (у брата другие интересы, сестра не изъявила желания работать под вывеской «Грегори Кэмпбелл»), то такое решение было оправданным и честным. Иначе меня могли бы заподозрить в давлении на родителей или сокрытии налогов. Профессиональная репутация стоит дороже, знаете ли.
– После смерти отца вы, Арчи, никого из работников не уволили. Я понимаю, что вы нуждаетесь в помощи миссис Стюарт. Садовник тоже необходим. Но Джон? Вы собираетесь увольнять дворецкого?
– Я еще не обсуждал с ним этот вопрос. Дело в том, что мы с женой пока не решили, будем ли мы здесь постоянно жить или оставим Хилхаузи как вторичное жилье. У нас уже есть небольшой дом на море. Все упирается в налоги и коммунальные услуги, которые в Великобритании очень большие. Пока я работаю, это вполне по силам, но годы берут свое. На пенсии содержать столько недвижимости – это расточительство. Значит, надо продавать квартиру. В общем, пока я не готов ответить.