Распутье
Шрифт:
То же читал и Устин Бережнов спустя неделю, когда газета была доставлена на фронт. Щурил глаза. Вот оно, признание фактов, что в большинстве Советов рабочих депутатов большевики в меньшинстве. Да-а, но это пока. Большевики выяснят свои ошибки и, избавившись от них, добьются большинства, проповедуя необходимость перехода всей государственной власти к Советам рабочих депутатов. Вот за что они ратуют: не за парламентскую республику, а республику Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране снизу и доверху.
– Вот оно, о чем говорил Шибалов: «Устранение полиции, армии,
– Да уж слышу, – буркнул Туранов, починяя гимнастерку.
– Слушай дальше: «В аграрной программе перенесение центра тяжести на Советы батрацких депутатов. Конфискация всех помещичьих земель…» Это можно, это должно быть, – соглашался с Лениным Бережнов. – Ибо бесчестно, не работая на земле, брать с земли. И национализация всех земель тоже к месту. Но батраки, коих Ленин хочет поставить во главу, – глупость. Здесь большевики прошибут, оттолкнут от себя зажиточного мужика, затеют раздоры в деревнях, а там и до Гражданской войны недалеко. Созыв Учредительного собрания, ишь ты, и опять с большевистскими Советами, будто без них невозможно. Да, Туранов, ежели они сейчас и в меньшинстве, то скоро будут в большинстве, ежли уж я кое в чем с их позицией соглашаюсь.
– А чего тебе не соглашаться, у тебя нет фабрик, нет поместий, – смеялся глазами Туранов.
– Как чего? Ежли я пойду с большевиками, то, считай, себя и душу свою потеряю. Стану перевёртышем. Присяга царю, потом Временному правительству, если еще и большевикам, то там можно давать присягу хоть черту. И нет человека. Нет, товарищ Ленин, каким я был, таким и останусь, был против вас – и буду против. Отец пишет, что они развернули борьбу против большевиков, завели у себя анархию. Это еще глупее большевизма. Мол, с Ковалем готовятся создать в тайге республику. Отписал я ему, что он и Коваль – дураки. Их борьба – щенячий визг.
– Зря ты такое отписал. Ежли душа лежит к анархизму, то пусть себе тешатся. Все стоят на росстанях. Не ведают, куда пойти.
– Все ведают. Отец тоже. Мы знаем, что присяга временщикам – это предательство. Третьей присяги не будет…
Федор Силов тоже готовил себя к трудной борьбе, чтобы отстоять права бесправных. Страшило одно, что без Гражданской войны не обойтись. Федор Силов еще не отошел после расстрела гвардейцев. Душа хлипковата.
Пётр Лагутин выступал и выступал на солдатских митингах. Он уже охрип, разъясняя политику партии:
– В чем суть двоевластия? А в том, что рядом с продажным Временным правительством создалась власть Советов. Мы, пролетариат и крестьянство, одетые в солдатские шинели, являемся той властью, которая даст новые законы, отринув старые, выгодные не для народа, а для буржуазии. Народ – это власть, источник власти – не закон, проведенный через парламент, а прямой почин масс снизу и на местах. Замена армии и полиции как отделенных от народа и противопоставленных народу учреждений. Государственный порядок при такой власти охраняют сами рабочие и крестьяне, сам вооруженный народ…
Проходил такой же митинг и в батальоне Устина Бережнова. Что же, пока митинги и собрания разрешены. Ленин, голова большевиков, даже сказал, что Россия – самая свободная страна из всех воюющих стран. Это попустительство Временного правительства. Доиграются в свободу. После выступления большевиков и эсеров слово взял Устин. Никогда он не выступал, даже чуть смешался. Но скоро успокоился и заговорил, увидев знакомые лица своих конников, некоторые из которых подбадривающе кивали ему.
– Не знаю, как вас и величать: то ли товарищами, то ли господами. Большевики, как я понимаю, хотят свергнуть законное правительство, развязать гражданскую войну. Что она даст народу? И что есть народ?
Бережнов повторил концепции Ивана Шибалова о ломке государственной машины и о том, к какой анархии во всех делах это приведет.
– Роспуска армии, как я понимаю, боятся большевики, боятся, потому что для них живы уроки Парижской коммуны, когда армия версальцев разгромила коммунаров. Допускаю мысль, что мы с вами разоружились. Кто мы? Это я, вы – солдаты. Отдали оружие народу, а кто тем народом командовать будет, кто поведет ту толпу, если на нас нападет и кто-то из других захватчиков, кроме немцев, которые, я в этом уверен, не скоро сложат оружие. Народ без командиров с воплями и рёвом пойдет на пулеметы? Дудки! Народ не пойдёт, если его не поведут командиры, если его это делать не заставит жестокий закон. Ну пойдет десятая часть добровольцев, а остальные разбегутся по кустам. Вот ты, Габов, ты готов бросить оружие и уйти домой? – ткнул пальцем в сторону солдата Устин.
– Так точно, господин штабс-капитан! Хоть завтра. Хоть счас.
– А ты, верный мой рубака, Ромашка, ты пойдешь домой?
– Никак нет, господин штабс-капитан. Мы с вами повиты до могилы одной веревочкой.
– А вы, вы мои верные конники, мои головорезы, вы готовы пойти домой, зная, что эта война грабительская, что эта война чуждая для вас? – обратился уже ко всему батальону Бережнов. – Кто готов уходить домой, те поднимите руки!
Вскинулся лес рук вверенного Бережнову батальона. Большая половина была готова бросить винтовки.
– Ну вот, товарищ Лагутин, сами видите, на чем армия держится. Лишь самая сознательная часть этой армии готова остаться в окопах. Её держит либо приказ, либо понимание того, что нельзя открыть фронт немцам. Нельзя распускать армию!
– Можно и нужно в том случае, когда мы заключим мир с Германией. Можно и нужно, чтобы страной правил вооруженный народ, народ сознательный, народ понимающий, во имя чего и ради чего он это делает. А вы, господин штабс-капитан, всё поставили с ног на голову.
– Значит, не по-вашему поставил? Тогда прошу прощения. Я как понял вашу программу, так и выложил ее перед солдатами. Но и другое здесь понял. Раньше я думал, что все кавалеристы на одно лицо, все верны власти, народу, готовы головы сложить за Россию-матушку, оказывается, это далеко не так. Сколько умов, столько и мнений. Едино мнение у всех – это мир, а не война. Есть в моем батальоне эсеры, меньшевики, даже анархисты. Последние посмешнее будут других. Вот и послушаем вожака анархии, остальных мы слушаем уже второй месяц. Заговорили всех. Потапов, выходи и выложи свою программу!