Распутье
Шрифт:
Хватит, надоели безумства! Да и имя Свена не хочется полоскать, его репутация и так зыбка. Моя же… Лучше не думать и надеяться, что кумушки, вроде Агны, не оставят от неё лишь воспоминания.
Словом, твёрдо решила: никакого замка! И лучше бы в город вернуться. Не знаю, как тут наказывают за супружеские измены, проверять как-то не хотелось.
Может, я старомодная, но заводить любовника до развода не собиралась. А именно это мне припишут, если задержусь с малайонцем. Или он этого и добивался? Чтобы разразился скандал, и Свен в сердцах выкинул
— Андреас, я никуда не поеду! — в десятый раз заявила этому самодовольному типу. — Пожалуйста, верни меня в город. Неужели ты не понимаешь, что меня только ленивый обсуждать не станет?
— Ничего, я сумею рот закрыть, — заверил малайонец, даже не думая натягивать поводья. На ходу, что ли, спрыгивать? — А ты нужна. Ты же жертва.
Застонала. Устроил игры в опознание!
И платка-то нет, а чепец на лицо не натянешь. Значит, прыгать. Лошадь бежит рысцой, максимум что-нибудь сломаю, зато дёгтем не измажут.
Вот ведь упрямые мужчины, их тут штампуют, не иначе!
Андреас вовремя заметил мои поползновения и натянул поводья.
Кряхтя, словно столетняя старуха — а вы сами в седле потряситесь, мужском, в юбке и на луке, — кое-как сползла на землю и высказала всё, что думала о беззаботном малайонце. Тот отчего-то обиделся и заявил: я его женщина, а мой брак — ошибка, которую он собирался исправить.
— Как именно? — мои сомнения начинали обретать почву под ногами.
Оказалось, этот паршивец действительно хотел, чтобы народная молва ославила меня на всю Галанию. Зачем? Чтобы Свен со мной развёлся, я бы перестала заниматься неженскими делами, и ничто бы больше не разлучало нас с Андреасом.
Сказать, что я рассердилась, — это промолчать. Я пришла в бешенство, обозвала малайонца идиотом и, подобрав юбки, зашагала к Мархазу. Во всяком случае, предполагала, что туда, потому как слабо ориентировалась среди полей. Ничего, доберусь до ближайшей деревушки, выясню.
Андреас догнал буквально через минуту, преградил дорогу лошадью и предложил не капризничать.
— Если кто тут и ведёт себя, как ребёнок, так это ты. Как избалованный ребёнок, который ни о ком другом, кроме себя, не думает, — взвилась я, нарочито повернувшись спиной к малайонцу.
Зла на него не хватает! Вот, скажите, почему не существует мужчин без недостатков? Андреас ведь смелый, готовый прийти на помощь, умный, но эгоистичный до жути. Вроде, и любит, но жить готов так, как сам привык.
Опять же идеи мои, для Андреаса они — попытка избежать безденежья. Малайонец их в укор Свену ставил: мол, что за мужик, раз при нём баба работает. А, может, мне интересно, нравится? Но Андреас и мысли не допускал. У него рыцарская мораль. Увы, быть прекрасной дамой хорошо только в книжках, в реальности же это жуткая скука и вечная вынужденная беспомощность. Ты женщина, тебе не положено, сиди и сияй. Не спорю, кому-то такая жизнь по нраву, но не мне.
— Ну же, Иранэ!
Андреас наклонился и погладил по щеке. Потом и вовсе перегнулся через луку и поцеловал — нежно, бережно, как прежде.
— Пойми, — сильные руки ухватили за талию и вернули в седло, — мне хочется, чтобы ты скорее рассталась с галанийцем. Четыре года — слишком большой срок. Он и в первый-то год на дворянство заработает, довольно. Знаю, ты его не любишь, но ведь лежишь в одной постели. При мысли, что он, а не я, лежит на тебе, сжимаются кулаки. И ведь не отпустит же, вцепится, как клещ, высосет все соки. Так не лучше ли всё оборвать? Пусть болезненно, но сразу. Какая разница, что станут шептать в Галании, если мы переедем в Малайо?
— А как же твой хозяин, разве он тебя отпустит?
Слова Андреаса зародили сомнения, но я всё равно ощущала: это неправильно, то, что он предлагает, и мне не хочется участвовать в его плане.
— Отпустит, — не раздумывая, заверил малайонец и по очереди поцеловал руки. — Я отныне не кабальник.
— А долг? — я отчаянно противилась попыткам усыпить разум поцелуями.
— Напишу расписку. Думаешь, в Малайо работы не найдётся? — усмехнулся Андреас и заключил моё лицо в ладони. — Иранэ, просто скажи «да», и тебе не придётся больше терпеть Свена Гилаха, — горячо добавил он.
Казалось бы, ответ так и вертится на языке, а я задумалась. Малайонец терпеливо ждал. Улыбка постепенно выцветала на его лице, уступая место мрачной угрюмости.
— Ты его любишь? — не выдержав, спросил он, громко сопя.
Даже если бы не видела лица, знала бы, Андреас сердится. Мышцы челюсти напряглись, губы поджаты, глаза сузились.
— Нет, — и это чистая правда.
Малайонец с облегчением выдохнул и пустил лошадь трусцой. На вопрос куда, ответил: «К гильдейской гостинице. С виконтом разберусь сам. Ты права, неженское это дело, да и слушать всё это тебе ни к чему».
Подобный вариант событий тоже не казался оптимальным. Во-первых, я предпочла бы, чтобы Андреас не связывался с виконтом. У меня есть муж, законный защитник. Как показала практика, его титулы не смущали, только мстил Свен не лично, а окольными путями, не подвергая себя риску. Разумно, по-моему.
Во-вторых, везти меня к гостинице всё равно, что публично поцеловать. Обвинение в прелюбодеянии гарантировано.
Но спорить не стала, найду способ расстаться с Андреасом пораньше. Женщины любят ходить за покупками, вот туда и направлюсь. Заодно малайонец не обидится.
Визитёры объявились с утра, ворвались бесцеремонно, без стука, вырвав из объятий сна.
Потирая глаза, испуганно уставилась на троих мужчин, посетивших меня в неурочное время. Двое встали на стрёме, у двери и у окна, явно, чтобы не сбежала, а третий, увы, знакомый, сдёрнул с меня одеяло.
Стало не просто страшно, а жутко, потому что я знала, что сейчас сделает виконт Ставиш. Более того, сделает не один. И плевать он хотел на мою беременность.
Поджав ноги, покрывшись пятнами стыда, натянула рубашку на колени и отползла на самый край кровати.