Распутье

Романовская Ольга

Увещевания дородной хозяйки не возымели действия. Я не проглотила ни кусочка.

Сердце прыгало мячиком, стремясь залезть в горло. Желудок тоже скручивало узлом от беспокойства.

Свен Гилах, вот как ты мне нужен, так тебя нет!

Ох, да всё ли с ним всё хорошо? Вдруг действительно Врата не открыли или?..

Содержимое желудка стремительно рванул наружу. Чуть не опрокинув табурет, рванула во двор, в уборную. Хозяйка решила: из-за беременности и поспешила следом, успокаивая.

Обошлось.

Постояла

немного, отдышалась и заверила: всё в порядке.

На воздух мне надо, к людям. Ох, вот к людям совсем не надо. Толпа — лучшее место для убийства. Никто и не заметит. Это как в любимом отцовском фильме, только там футбольный матч был, и не Средневековье, а предвоенная Польша. Но принцип тот же.

Сидеть в номере тоже не вариант, все ногти сгрызу от нервов. Значит, нужно навестить рабочих, проверить, правильно ли они всё поняли или пустили на самотёк, раз баба просила. В Галании же женщина кто? Угу, вспомним историю об Ио.

В итоге, взвесив все за и против, решила-таки выйти на улицу. Заодно ткань подберу, кружево закажу для заказов высокородных. А в провожатые возьму Андреаса, заодно узнаю, что он натворил. Да, с точки зрения местной морали не комильфо, но мне защитник нужен. Разговаривать буду подчёркнуто вежливо и отстранённо, не придерёшься. Да и не до флирта с поцелуями сейчас, с виконтом бы разобраться, мужа дождаться.

В расстроенных чувствах вышла за порог. Бдительно проверила, нет ли подозрительных личностей, и лишь потом слилась с толпой.

Шагала я быстро, чуть ли не бежала. Кошелёк больно бился о грудь. Наверняка синяки останутся, но лучше так, чем стать жертвой ограбления.

Я бы и не заметила их, если бы то и дело не сканировала толпу. Андреаса, помогающего некой даме выйти из экипажа. Они вместе вошли в церковь — небольшую, цеховую. Даже не церковь, а часовенку. Заинтересовавшись, задержалась. Чтобы не затолкали, юркнула в щель между домами, заваленную всяким хламом.

Ждать пришлось долго. Андреас и его спутница явно не торопились. Наконец, вышли. Дама прятала лицо под вуалью, крепившейся к берету. Значит, блюла инкогнито. Одета богато, аристократка. Одна вышивка на платье чего стоит. А ещё кольца, даже отсюда видела, как они блестят.

Полноватая, невысокая. Молодая? Пожалуй. Женщины в те далёкие времена никаких «палеттов» не знали, максимум отвары. Басмы с хной тут тоже не видела, хотя красят же как-то ткани? Словом, из-под берета выбивались смоляные кудри.

Интересно, кто это и почему Андреас ей улыбается? Склонился в поклоне, ручку целует. Незнакомка что-то шепчет в ответ и… Потёрла глаза. Нет, не показалось — она ему ладонь погладила. Чужому мужчине! Не брату, не дяде, не мужу!

Стоп, Ира, дыши глубже. Ты ничего не знаешь, а уже ревнуешь. Нужно расспросить, узнать всё, а потом ругаться.

Впившись глазами в парочку у экипажа, кажется, даже дышать перестала.

Вот Андреас помог даме сесть в карету, вот забрался следом.

Я отчаянно метнулась из укрытия и успела рассмотреть герб на дверце: горностай или ещё какой-то пушной зверь с рыбиной в зубах. И над всем этим баронская корона. О, вот что-что, а геральдику я помнила, в подобных тонкостях разбиралась.

Баронесса, значит, госпожа.

Внутри закипала злоба и желание выдернуть этой даме все кудельки. Знаю я, зачем таким маги!

Но и малайонец хорош! Почему не насторожилась, когда он отнекиваться начал, имени хозяина не назвал? А вот почему.

Снова глубокий вздох и мысленный удар по щекам.

Карета, прогромыхав, скрылась из виду. Разумеется, следить за ней не стала: зачем, если и так знаю, где живёт малайонец, он сам сказал. Вот туда и направилась. Простою, сколько надо.

Ждать пришлось долго. За это время успела поесть: поразмыслив, решила не отсвечивать под окнами. Даже не спросила, дома ли Андреас: и так понятно, что нет.

Богато живёт, однако! Дом свой, а не закуток. Скромный, но отдельное жильё. И это у мага, который совсем недавно ходил в ошейнике! Хорошее жалование у Андреаса, раз и домик купил, и долг отдал. Мне, между прочим, не сказал, куда перебрался, просто адрес назвал. Галанийский, разумеется, без всяких там улиц и номеров домов. Но я давно навострилась находить все эти «дома со львами у суконной лавки в квартале суконщиков у самых ворот». У Андреаса адрес, разумеется, другой, тот я взяла для примера.

В итоге пришлось прогуляться и дойти-таки до лавки.

Странно, но рабочие трудились, а не валяли дурака. Они грунтовали стену по моему рецепту! Даже не верилось. И говорили так вежливо: «Госпожа Гилах». Видимо, зауважали за познания в строительном деле. Баба, она же дура, а тут вдруг не просто брешет, учит, чего не умеет, а дело говорит. Приятно! Даже настроение улучшилось. Чем шельмы и воспользовались. Чувствовала ведь: лапшу на уши вешают, а повелась, прибавила смету.

Мысли невольно возвращались к баронессе и Андреасу. Какое у него было выражение лица? Он улыбался? Да уж не кривился! И руку не отстранил, позволил сжать пальцы. Это не двадцать первый век, тут подобное интимнее поцелуя.

Не выдержав, сорвала чепец и взъерошила волосы, растрепав плетение косы.

Стало жарко, очень жарко. Щёки горели, не хватало воздуха.

Что между ними? Я обязана знать, иначе задохнусь.

— Вам плохо? — заметив резкую перемену, обеспокоенно спросил один из рабочих.

Кивнула и попросила воды. Принесли. И на табурет посадили.

Сделала глоток и чуть не разрыдалась. Треклятые гормоны, я же никогда не куксилась без причины.

Ладно, три глубоких вздоха, и ты успокоишься. Нельзя разговаривать на эмоциях. Ты ведь ничего не знаешь?