Распутин-1917
Шрифт:
— А вас не смущает, что американские ресурсы находятся на расстоянии трех с половиной тысяч миль от линии фронта, — усмехнулся Дёниц, — и морские пути пролегают совсем не в мирных водах?
— Абсолютно, — сложив в замок пальцы рук, улыбнулся Томпсон, — две тысячи кораблей, которые способна мобилизовать Америка, позволяют мне предполагать, что за полгода наши стратеги способны перебросить на европейский театр военных действий миллионную армию(**). Но даже если этого не случится, изменятся только сроки капитуляции, но не сам факт поражения Тройственной коалиции.
— Но позвольте! — возмутился Кейтель, — Германия не воюет с Америкой!
— Это только вопрос времени, — Томпсон посмотрел на немцев, как врач на родственников смертельно больного человека. — Америка просто обязана будет вмешаться, но вовсе не по причине ненависти к Германии, а только для того, чтобы не допустить единоличного триумфа Британии.
— Что в таком случае мы сейчас может с вами обсуждать, — злобно процедил сквозь зубы Дёниц, — если решение принято и победитель уже назначен? Какой может быть разговор?
— Я не рассматриваю себя, как победителя, даже если Германия подпишет капитуляцию. Господа! В отличие от солдат, финансисты оказались в очень своеобразном и трагическом положении. Линия фронта этой войны проходит не только по деловым связям, но и по нашим семьям. Ротшильды, титулованные бароны Австрии, почетные граждане Франкфурта и Касселя, финансирующие Круппа и Тиссена, являются одновременно казначеями королевской семьи Великобритании. Эмигрант из Германии Пол Варбург — вице-председатель ФРС, а его родной брат Макс возглавляет один из крупнейших германских банков «М.М. Варбург & Ко», одновременно являясь советником германского императора Вильгельма II… И таких тысячи! Такое положение дел не позволяет нам, финансистам, говорить с позиции победителя или побеждённого. Мы в этой войне — и те, и другие, поэтому отношение моё к вам — самое искреннее и благожелательное! — лучезарно улыбнулся директор ФРС. — Выигрыш в войне — не то, чем надо гордиться. Выиграть мир вслед за войной — вот задача принципиально иной, повышенной сложности. Из трагедии мировой войны следует сделать правильный вывод. В будущем, чтобы не повторять фатальных ошибок, военный конфликт между арийскими нациями нужно исключить в принципе, и это именно то, чем я занимаюсь в настоящее время и считаю достойной целью, моей добровольной миссией.
— Что вы имели ввиду, говоря про арийские нации?
— Книгу английского социолога Хьюстона Стюарта Чемберлена «Основы XIX века»(***), которую император Вильгельм II назвал монографией величайшей важности. Давайте я приведу цитату из этой книги, чтобы вы лучше меня поняли, если не читали сами.
У толстяка, словно у фокусника, откуда-то выпорхнула затертая брошюра с несколькими веревочными закладками.
— «Некоторые антропологи с жаром учат нас, что все расы одарены талантами в равной степени. В ответ на это мы указываем на историю и говорим: „Это ложь!“. Человеческие расы весьма различны как по своей природе, так и по степени своей одаренности, а германские расы относятся к наиболее одаренной группе, в отношении которой обычно используется термин „арийская“… Физически и умственно арийцы превосходят все народы, и по этой причине они по праву… являются владыками мира.»
— Если мне не изменяет память, Чемберлен писал про германские племена, — проявил осведомлённость Кейтель.
— Конечно. И если вы посмотрите внимательно на историю экспансии арийцев, то увидите, что она распространялась также на Скандинавию и Британию. Поэтому жители всей Западной Европы и Скандинавии, а также эмигранты из Старого Света в Америке, являются теми самыми арийцами, которым самим Богом даровано право быть владыками мира. Одна семья! Предотвратить конфликты между ними, подобные нынешнему — священный долг. Мой, и тех, кого я представляю.
— Боюсь, — Карл смотрел на банкира с плохо скрываемым пренебрежением, — пролито слишком много крови. Сейчас, в самый разгар войны, среди офицеров кайзера вы вряд ли найдёте тех, кого можно вдохновить разговорами о превосходстве и единстве арийской расы.
— Возможно-возможно, господин Дёниц, — возразил Томпсон. — Нам, американцам, присуща некая упёртость и последовательность. Поэтому, не найдя подходящих людей среди офицеров кайзера, мы продолжим поиск среди других его подданных. В конце концов, нас вполне устроит и ефрейтор…
— Даже не представляю, — хмыкнул недоверчиво Кейтель, — что за общество вы сможете построить во главе с ефрейтором.
— О, уважаемый капитан! Вы просто переоцениваете силу сословных традиций и недооцениваете толпу простолюдинов, поднятую на дыбы силой слова, сказанного в нужное время в нужном месте, подкрепленного критическим количеством денежных знаков. Вчерашние плебеи уверенно обживают не только кресла в парламентах и правительственные кабинеты, но и фамильные замки родовой знати. Про это прекрасно написал очевидец событий Гилберт Честертон в коротком рассказе "Лиловый парик", как один адвокат, некий Александр Грин, воспользовался неосмотрительностью герцога и так вовлек всю семью в финансовую ловушку, что герцог был поставлен перед необходимостью отдать все свои сбережения. Грин вчинил иск и получил владения герцога. Обнищавший герцог застрелился, не оставив потомства. Через приличествующий промежуток времени прекрасное британское правительство воскресило «угасший» герцогский род Эксмуров и, как водится, присвоило их древнее имя и титул наиболее значительному лицу — тому, к кому перешла собственность Эксмуров. Как видите, время королей заканчивается…
— Но это не значит, что начинается время ефрейторов, — перебил банкира Дёниц. Ему порядком надоел этот снисходительно-высокомерный тон.
— Как знать, как знать, лейтенант, — Томпсон был железобетонно-непробиваем, — не торопитесь ставить точку в нашем разговоре. Уверен, что у вас будет много возможностей убедиться в моей правоте. Предлагаю объявить мораторий и поговорить о деле, напрямую связанном с вашей миссией.
— Откуда вам известна наша миссия?
Томпсон закатил глаза, поражаясь наивности вопроса. Вместо него слово взял молчавший полковник Робинс.
— Так получилось, господа, что не только вас, но и нас крайне заинтересовала высокая эффективность разведки России и результативность её вооружённых сил, способность ограниченными ресурсами достичь значительных результатов, чего на Западном театре военных действий раньше не наблюдалось. Не скрою, мы уже провели некоторые организационные мероприятия, поспособствовав отстранению от командования и изоляции главных русских фигурантов последних сражений. Но это только полумера. Необходимо найти источник конфиденциальной информации и нейтрализовать его. В данном случае мы с вами оказались в одной лодке.
— Я отказываюсь понимать происходящее, — театрально отвернулся Дёниц. — Если душеспасительная беседа мистера Томпсона имеет хоть какую-то логику, то всё, что вы говорите, взрывает мой мозг и кажется полной бессмыслицей. Союзники России пытаются найти и нейтрализовать наиболее успешно работающий центр принятия решений. Мало того, обращаются к своим врагам… Это — абсурд!
— Вот видите, лейтенант, — Томпсон опять привлек к себе внимание покровительственным тоном, — что значит плохо слушать, что я вам говорю. Мы не считаем Германию своим врагом…