Распутин. Выстрелы из прошлого
Шрифт:
Обвинение было, конечно же, шатким. Тогда Мясоедова в довесок стали обвинять еще и в мародерстве. В Восточной Пруссии полковник взял из покинутого дома «картины, гравюры, стол, оконные занавески», а также оленьи рога. Рога трибуналу торжественно предъявили занавески и стол, правда, отчего-то не принесли.
Вот тут Мясоедов не отпирался. Да, говорил он, был грех - и стол взял, и картину, и занавески. Потому что вышестоящее начальство позволило, сказав: все, мол, из брошенных домов что-то берут, так что валяйте…
Конечно, Мясоедова такой поступок не красит. Достойно словесного порицания, и не более того. В крайнем случае, снимите погоны, выкиньте из
Последнее, решающее заседание суда еще не состоялось, еще не был официально вынесен приговор, а начальнику Варшавской цитадели генералу Турбину уже приказали готовить виселицу.
И вынесли приговор. Мясоедов в камере разбил пенсне и осколком стекла вскрыл вены — для офицера смерть от петли считалась особо позорной. Его перевязали - и потащили на виселицу. Через два часа после вынесения приговора (утвержденного царем лишь несколько дней спустя), из-под ног истекающего кровью полковника палач вышиб скамью…
Дело Мясоедова - насквозь дутое! В нем нет ни единого реального факта передачи немцам каких бы то ни было сведений, ни единой улики — только болтовня Колаковского, газетная брехня и взятые в пустом доме занавески с гравюрами. Самые разные люди, профессионалы российских спецслужб, называют дело высосанным из пальца - и генерал Спиридович, и генерал Курлов, и директор Департамента полиции Васильев.
К слову, «дело Мясоедова» крутила столь примечательная личность, как шеф жандармов Джунковский (подробный разговор о котором еще впереди), а обвинительный акт составлял… Гучков, ни с какого боку непричастный ни к военному трибуналу, ни вообще к армии, человек сугубо штатский…
И до сих пор сплошь и рядом Сергей Николаевич Мясоедов, потомственный русский дворянин, объявляется «шпионом» на основании все тех же «доказательств»…
Уже тогда генерал Спиридович отметил деталь, на которую далеко не все обращали внимание: «Кто знал интриги Петрограда, понимали, что Мясоедовым валят Сухомлинова, а Сухомлиновым бьют по трону».
И создался прецедент, опасный в первую очередь для очень и очень многих обладателей золотых эполет и высоких гражданских чинов: теперь любого можно было на основании высосанных из пальца «доказательств» объявить изменником и шпионом. «Общественное мнение» - да и широкие массы - были психологически к этому готовы. Дело Мясоедова стало пробным камнем…
Легко догадаться, почему и позже, уже при Советской власти, Мясоедова продолжали считать «германским шпионом». Ларчик просто открывался…
Но об этом чуть погодя. Сначала расскажем историю о «шпионах» и «врагах народа» до конца.
Вслед за Мясоедовым пришел черед Сухомлинова. Его сняли с поста военного министра и возбудили дело «о служебных подлогах, лихоимстве и государственной измене», а также предъявили еще два взаимоисключающих обвинения: «В противозаконном бездействии и превышении власти». Как это совмещалось, нормальному человеку не понять…
Подержав в Петропавловской крепости, выпустили под домашний арест. Долго шло вялотекущее следствие - потому что, как и в случае с Мясоедовым, реальных доказательств и улик попросту не имелось. Кресло военного министра с превеликой радостью занял генерал Поливанов - долго, впрочем, не удержавшийся.
Грянула Февральская революция… Казалось бы, конец комедии? Ничего подобного, тут-то Сухомлинова и стали добивать с превеликим усердием. Поскольку военным министром Временного правительства стал господин Гучков, а у него были с Сухомлиновым нешуточные счеты…
В
Так вот, Сухомлинов (дело было еще до войны) узнал об этом «кружке по интересам» и доложил царю, что было, в общем, логично - никакой власти не понравится, если несколько генералов создадут этакое вот общество и начнут строить какие-то планы по обустройству государства в компании с парламентскими деятелями. В любой стране к таким забавам относятся неодобрительно…
Кого-то из генералов перевели на другое место службы, кого-то пожурили. И Гучков затаил нешуточную обиду. Учитывая ту ничем вроде бы немотивированную злобу, которую он питал к Мясоедову. можно предположить, что именно Мясоедов по «Военной ложе» как раз в свое время и работал: ведь кто-то же должен был собрать на нее материал, не сам же Сухомлинов этим занимался…
Летом 1917 г. Сухомлинова стали судить. Это была очередная зловещая комедия вроде «процесса» Мясоедова, и не более того.
Сначала на Сухомлинова пытались свалить всю вину за нехватку артиллерийских снарядов. Вот только бывший министр мог доказать с документами в руках, что производством снарядов всецело ведал (и военного министра не допускал) великий князь Серей Михайлович, впоследствии отстраненный от дел вместе со своей правой рукой генералом Кузьминым-Караваевым…
«Корыстолюбие» усматривали в том, что Сухомлинов предпочел поставить на вооружение один конкретный вид орудий, а не другой. Уж не за взятку ли? Оказалось, что никаких взяток не было, а выбор именно этих пушек был даже заслугой министра: отвергнутая модель не могла использоваться еще и в качестве зенитки, а выбранная Сухомлиновым как раз могла…
Начали шить шпионаж. Якобы Сухомлинов «прекрасно знал» о работе Мясоедова на немцев, но продолжал знакомить полковника с совершенно секретными документами.
В качестве козырного свидетеля в суд явился сам Гучков но, когда дошло до перекрестного допроса, никаких конкретных доказательств привести не смог, лишь повторил старые газетные байки 1912 г., причем и касаемо них не смог объяснить, откуда эта информация пришла и насколько она достоверна.
Тогда следователь, прапорщик Кочубинский, создал новое дело, в качестве «германского связного» присовокупив некоего коммерсанта Альтшилера, жившего в Киеве аж с 1870 г., давнего знакомого Сухомлинова. Однако никаких доказательств и тут не нашлось. Критики справедливо указывали, что Альтшилер. некогда богатый делец, совершенно разорился, настолько, что его сыновья торговали чуть ли не на улице с лотка - неужели немецкая разведка, резонно говорили они, так плохо своего резидента оплачивала? И снова наблюдалось сочетание несовместимого: с одной стороны, Сухомлинов якобы сам передавал Альтшилеру секретные документы, с другой - нашлись сомнительные свидетели, утверждавшие, как сами видели, что Альтшилер «прокрадывался» в кабинет Сухомлинова в отсутствие хозяина. А Сухомлинов, мол, кабинет умышленно не запирал, чтобы шпиону легче было таскать со стола секретные бумаги. Но если министр «сам передавал» шпиону документы, то зачем разводить дурной детектив с «прокрадываниями»?