Распутья. Добрые соседи
Шрифт:
— Извиняться не буду!
— Толку от твоих извинений! — слегка поморщился Шеллар. — Если бы они помогли ему что-то вспомнить, то я бы и спрашивать не стал, чего ты будешь, а чего нет. Но ведь не помогут. Проклятье, кузен, когда ты отучишься распускать руки по любому поводу! Я ведь тебя попросил с ним поговорить для того, чтобы он понял — ты жив, здоров и на моей стороне. А не для того, чтобы он забыл напрочь, как попал во дворец и что здесь делает.
— Но он же вспомнит, правда? — попыталась утешить их Ольга, чтобы смягчить назревающую ссору. — Диего ведь потом все вспомнил.
— Очень на это надеюсь. Пока вы все здесь, небольшое объявление. Я не сказал виконту Бакарри, кто его ударил и за что. Пусть лучше сам вспомнит, потому что если ему сейчас сказать про Элмара, он не поверит. Даже если ему еще раз его показать, спишет на последствия сотрясения мозга. И потом, когда к нему действительно вернется память, у него уже будет готовый удобный повод не поверить даже собственным воспоминаниям. Пусть лежит, думает и вспоминает сам. Официальная версия гласит, что он повздорил с кем-то из паладинов, с кем именно — никто не видел, а виновник не признается. А теперь, если вы закончили с завтраком, попрошу оставить нас с кузеном наедине, нам нужно кое-что обсудить… по-родственному.
Как и предполагал Астуриас, благоразумный господин Джемайл скромно сидел дома и никаких рискованных телодвижений не совершал. Как будто не получал никакого задатка или считал его подарком, который не надо отрабатывать. Быстро вправив трусу мозги и надавав побудительных пинков, Астуриас отправил его выяснять обстановку, а сам, укрывшись под париком и капюшоном, направился дальше. Сегодня ему предстояло повидать многих людей, расспросить, выдать инструкции и привести в чувство тех, кто, подобно Джемайлу, решил, будто все кончено и дальше можно не рыпаться.
Встретиться с Бородой ему не удалось — главарь вместе с приближенными залег на дно, а с трудом выловленные двойки поведали, что во время операции в департамент нагрянул сначала лично Флавиус со своими подпольщиками, а потом орава королевских паладинов. Первых положили, со вторыми связываться побоялись. Куда подевался Флавиус — никто не знает, но есть вероятность, что он успел удрать, поэтому все и прячутся. Потому что если он хоть одну знакомую рожу засек, дело может окончиться плохо. Получить во враги одновременно корону и семью Шэ очень неполезно для здоровья.
Про письмо Астуриас и спрашивать не стал — двойкам таких важных секретов не доверяют. Только передал просьбу о встрече с обещаниями все уладить, хотя тут он слегка покривил душой. Если с короной еще можно было что-то предпринять — хотя бы переключить внимание полиции на что-то другое, — то способов остановить взявшегося за любимую работу Шэ Бао Астуриас пока не знал.
Целый день он провел бегая по городу, разыскивая нужных людей, расспрашивая, договариваясь и раздавая указания. Ситуация, которая у ворот Кастель Коронадо казалась безнадежной, потихоньку обрастала обстоятельствами и обретала перспективы. Кое-что, конечно, уже не поправить, покойники не возвращаются (Шеллар не в счет!), но с оставшимся можно было еще поработать и даже теоретически как-то выкрутиться. В конце концов, тот же Шеллар, не к ночи будь помянут, выкрутился из куда худшей передряги. Не так все плохо. Ортан еще не окончательно потерян, можно еще навести порядок, благо маги не вмешаются. В Голдиане можно договориться. Орландо идиот, если убрать от него слишком умных советчиков да подсунуть подходящий наркотик, он быстро и без проблем берется под контроль. Александр с его опасными увлечениями просто напрашивается на внезапное падение с колесницы или что-то подобное…
Когда уже затемно, чтобы не привлечь ненужного внимания к объекту своего визита, Астуриас добрался до городского дома Монкаров, у него болело все, что только может болеть у немолодого, потрепанного жизнью мужчины после нескольких суток физического и морального напряжения. Однако несмотря на искушение постучаться в дверь, он все же перелез через забор, прокрался садом и, благоразумно обойдя единственное окно, в котором из-за штор пробивался слабый свет, осторожно взломал соседнее, ведущее в темную комнату.
Видимо, от одолевшей его нечеловеческой усталости он все же где-то выдал себя неосторожным звуком, поскольку едва успел прикрыть за собой оконную створку, как по коридору простучали каблучки, распахнулась дверь и в свете керосиновой лампы перед гостем предстала лично хозяйка дома, которую он и намеревался навестить с такими предосторожностями.
— Что вы здесь делаете? — зашипела она вместо приветствия, быстро закрывая дверь, пока слуги не заметили. — Вас могли увидеть!
— Добрый вечер, — отозвался Астуриас, пытаясь своим спокойным тоном предотвратить грядущую истерику. Дама была заметно напугана, осталось только выяснить, чем именно.
— Что в нем доброго? — трагическим полушепотом отозвалась графиня, немного театральным жестом отставляя лампу на столик и падая в ближайшее кресло. — Я и так третий день в ужасе жду, что за мной придут, а вы вламываетесь среди ночи, не предупредив и даже не удостоверившись, что за домом не следят.
— Уверяю вас, — ухмыльнулся Астуриас, удобно усаживаясь напротив и вытягивая натруженные за день ноги, — я удостоверился. А если бы за вами должны были прийти, они бы это сделали еще в первый день.
Алиса поежилась, словно от холода, и дрожащими руками натянула на плечи шаль.
— Вы не знаете Шеллара! От него можно ожидать любого коварства, любой подлости… Вы ведь уже в курсе, что он жив и вернулся в столицу?
— Согласен, это было слегка неожиданно и для меня. Но вовсе не причина так дрожать и шарахаться от порождений собственного воображения. Ну, жив. И что это меняет?
— Это меняет все! Если бы я знала, что он вернется, я бы ни за что не рискнула вообще с вами связываться! А теперь… я погибла! Вы погубили меня!
— По-моему, вы в полном порядке, если не считать овладевшего вами беспричинного страха.
— Беспричинного? Вы полагаете, мне нечего бояться?
— Я уверен, что страшное чудовище, которого вы так боитесь, сейчас сидит в своем дворце и не рискует высунуться, потому что боится не меньше вашего.
Графиня Монкар истерически расхохоталась.
— Боится? Да вы не знаете, что это за человек!
— О, прошу вас, не надо пафосных сцен! — поморщился Астуриас. — Я его знаю не хуже вас, хотя я с ним и не спал.