Рассадник добра
Шрифт:
— Опасаюсь, — поправил маг. — Если бы я не был разумен и осторожен, вряд ли дожил бы до сегодняшнего дня.
— Не думаю, что он станет сердиться на то, что я хочу побеседовать с ним, — заметила Машка. — Но если вы не способны позвать его на разговор, я обращусь к кому-нибудь более опытному и могущественному.
Такой насмешки над собой маг стерпеть не смог и элементарно, как второклассник, повелся «на слабо». В различии культурных традиций все-таки есть свои плюсы. Маг нахмурился, пошарил по карманам своего расшитого банного халата и вытряс несколько разновеликих мешочков на пол. Потоптался на
В сиянии своей силы и величия перед ними возник великий бог Разумец. Заиграли трубы, запели небесные голоса осанну, и переливающаяся всеми цветами радуги птица появилась над его головой. Маг вздрогнул и привычно простерся ниц, успев заметить, что юная гостья его даже не пошевелилась при явлении грозного бога.
— Привет, — спокойно и с интересом сказала она.
Маг вжал голову в плечи, моля властного бога лишь об одном: чтобы гнев на дерзкую девчонку не задел его, старика. К его удивлению, ни молний, ни грома не последовало.
— Привет, — отозвался бог самым тихим голосом, на который был способен.
Маг поднял голову и рискнул украдкой взглянуть на могущественного гостя. Гнева в глазах бога не было, а был испуг, ожидание и растерянность. Вставать и привлекать к себе внимание маг не решился, однако навострил уши, подозревая, что здесь и сейчас происходит нечто странное. Мгновение поколебавшись, Разумец махнул рукой. Голоса и трубы стихли, а священная птица, мигом утратившая свое великолепное сияние, уселась на подоконник. Бог отстегнул драгоценную брошь, скрепляющую полы его плаща, и бросил плащ на пол. Потом он — совсем как человек — уселся на него и приглашающе махнул девчонке рукой. Садись, мол.
Машка подошла, смерила бога оценивающим взглядом и присела на краешек священной реликвии. Да половина высокопоставленных жрецов этого мира что угодно отдали бы за такую возможность! А она еще и колебалась. Странная девочка... Впрочем, бог, кажется, ее отношением вовсе не был оскорблен.
Не поворачивая головы, Разумец бросил ошеломленному магу:
— Оставь нас, мудрый. Мы с тобой после поговорим.
Маг предусмотрительно покинул зал на почтительных четвереньках, не рискуя поворачиваться спиной к могущественному богу.
— Ну, — сказала Машка, дождавшись, когда перепуганная рожа мага исчезнет в дверях, — так что тебе от меня нужно, всевидящий и всемогущий Разумец? Кажется, к тебе так принято обращаться...
— В общем-то да... — Бог отчего-то смутился. — Но, я думаю, в приватной беседе мы вполне можем обойтись без официальных титулов.
— Легко, — согласилась Машка. — Так ты скажешь мне, что тебе от меня нужно и зачем ты постоянно вмешиваешься в мои дела?
Бог молчал и кусал губы. Руки его подрагивали. Он явно хотел сказать что-то, для чего нужно было набраться храбрости. Машка решила смущенному богу помочь.
— Что-то не так? — спросила она. — Да ты не беспокойся, я здесь уже ко всему привыкла, говори. Я не обижусь. Это магия такая, да? Если кому-то помогаешь, можно потребовать оплатить помощь? Так что мне надо сделать? Не стесняйся, ты правда меня много выручал. Я бы, наверное, здесь уже раз десять померла, если бы не ты, так что заказывай музыку.
— Я не любитель музыкальных произведений, — пожав плечами, сообщил бог. — Предпочитаю хорошую кулинарию.
— В этом мы, безусловно, похожи, — одобрила Машка. — Но мне бы хотелось получить ответ на свой вопрос. Он такой сложный?
— Он непростой, — согласился Разумец. — И я не уверен, что ты готова сейчас услышать ответ на него.
— Не уверен — не обгоняй, — посоветовала Машка. — Просто, если наконец не узнаю, зачем ты меня опекаешь, я, наверное, лопну.
— Это было бы очень печально, — осторожно заметил бог. — Скажем так: у меня есть на это причины.
— Какие? — не отставала Машка.
— Мне бы хотелось, чтобы твоя жизнь была светлой, радостной и как можно более устроенной, — ушел от ответа лукавый небожитель.
— Но почему? — допытывалась она.
Разумец вздохнул:
— Ты — особенная. Я рассчитываю, что однажды, когда повзрослеешь, ты станешь помогать мне в моей работе.
Машка задумалась. Карьера божественной помощницы не казалась ей отвратительной, однако ощущение, что бог юлит и темнит, не оставляло ее.
— Что-то ты недоговариваешь... — пробормотала она, внимательно посмотрев на Разумца.
Он смутился и откашлялся, а потом вдруг вскочил на ноги и метнул на Машку раздраженный взгляд. Примерно такой же взгляд был у одного из первых Машкиных отчимов, интеллигентного скрипача дяди Славы, когда тот по рассеянности уговорил всю коробку Машкиных шоколадных конфет. Конфеты она получила за написание домашнего задания для глупенькой вертихвостки Юлечки еще в четвертом классе, и это был первый и последний случай, когда Машка взяла плату не деньгами, а продуктами. Очень уж шоколада хотелось. Тогда Машка крепко усвоила, что взрослые часто злятся, оказавшись неправыми. В такой ситуации от них может и влететь ни за что, даже если в остальное время они вполне вменяемы. На всякий случай она отодвинулась подальше от рассерженного бога.
— Да, недоговариваю! — резко сказал он. — Это преступление? Мне с высоты моей божественной мудрости и возраста кажется, что ты не готова получить всю информацию. Я только хочу, чтобы ты понимала: я желаю тебе только добра. Я буду помогать тебе по мере сил. Ты действительно много значишь для меня.
— Угу, — скептически сказала Машка. — Где-то я это уже слышала. «Бог любит тебя» и все такое прочее. Или вот еще как говорят: «Я открою тебе великую тайну! Ты — избранный!»
— Вот именно! — с энтузиазмом подхватил не заметивший явного подвоха бог. — Ты — избранная!
— Где-то ты меня кидаешь... — Машка наморщила нос и взглянула на собеседника со всей доступной ей иронией.
Бог обиделся. Насупился и принялся нервно теребить полу своего плаща.
— Ладно, — решительно сказала Машка, совершенно не желая огорчать несчастного, запутавшегося в своих планах и объяснениях бога. — Ты действительно много мне помогал, и я верю, что ты желаешь мне добра.
— Я вытащил тебя сюда, направлял и оберегал тебя, — уточнил Разумец. — Неужели этого недостаточно для того, чтобы считать меня другом?