Рассечённый демон
Шрифт:
Они оба были из тех, что прошли тяготы последних дней на Галилео с честью, а затем примкнули к Лилиан и встретились как-то на закладке Торжана, после чего уж не могли расстаться ни на секунду. Пара считала, что они сполна заслужили своё счастье, поэтому они просто жили, улыбались друг другу, маленькому Пригожу и богине за то, что сохранила их для всего этого.
Как-то вечером Ангия хлопотала по дому, а Прыгун занимался чертежами нового правительственного здания для Лилиан. Люльку с Пригожем поставили у окошка, чтобы ветерок, насыщенный запахом трав и цветов, обдувал его во время сна. На улице было темно, так как несколько месяцев назад произошла переполюсовка Электро и в этой части мира наступила ночь. Несмотря на это, было тепло и уютно, а в дневное время над Торжаном загорались прожекторы, принесённые с Галилио. Молодые муж и жена настолько увлеклись своими заботами, что не услышали шороха за окном. За тем самым, возле которого мирно дремал их малыш.
Неладное оба почувствовали в тот момент, когда на минутку прервались, чтобы поцеловать друг друга. Им обоим почудился детский плач где-то вдалеке, за пределами дома. Ангия в два звериных прыжка очутилась возле люльки. Муж не отставал, поэтому обоим в одно и то же время открылись пустые детские ясли, над которыми колыхалась в потоках воздуха лёгкая накидка от насекомых.
Организованный тут же поисковый отряд из местных жителей не смог найти никаких следов пропавшего ребёнка. Лишь под окном виднелись два отпечатка стандартных сапог поселенцев, которые затем терялись в дорожной пыли.
Три дня спустя.
Посыльный поднял Серого из кровати буквально через два часа после того, как он туда добрался после долгих и трудных дней. В Торжане, где он теперь был главой исполнительной власти, творились тёмные и неправедные дела. Три дня назад у молодой четы пропал грудничок, а вчера куда-то запропастился тринадцатилетний Берт и его подружка – Огнишка. Не случись предыдущая пропажа, Серый и не беспокоился бы – дело молодое, всем ясное, найдутся через пару дней, получат ремня родительского, да и продолжится жизнь, но сейчас его буквально изводила неизвестность и мучило смутное предчувствие беды.
– Чего ещё? – буркнул Серый, подходя к двери.
– Уважаемый старейшина, то есть городовой, – посыльный частил и запинался. – Быстрее, пожалуйста, надо. Берта нашли. Нашли, и Вы теперь нужны.
– Живой? – мгновенно просыпаясь, спросил Серый.
– Не совсем.
– Помер, что ли?
– Не так чтоб уж…
– Да что там? Гонеб тебя задери!
Берта нашли в лесу, на обочине дороги, ведущей к Чёрной Скале. Он лежал в абсолютно неестественной позе, подтянув под себя ноги и прижав скрюченные пальцы рук к груди. Он дышал, но не отзывался даже на своё имя. Самое же кошмарное зрелище представляли его глаза – они были полностью чёрными, словно кто-то залил белки чернилами.
– Берт! – крикнул ему Седой. – Вставай! Расскажи, что ты помнишь!
Мальчик открыл рот. Но не для того, чтобы ответить. Его начала бить сильная дрожь. Руки и ноги заплясали в дикой конвульсии. С губ стекала слюна, а в груди клокотало, словно что-то мешало ему дышать. Спазмы были похожи на рвотный рефлекс, который всё не заканчивался и не заканчивался. Берт не мог вытошнить то, что ему мешало. Тогда Серый подскочил к нему со спины, приподнял, схватив под руки, и надавил на грудь. Раз, другой – ничего. Ещё раз. И ещё. Наконец городовой почувствовал, что посторонний объект, находившийся внутри пищевода мальчишки, пришёл в движение. Серый слегка поправил положение рук и надавил ещё раз. С болезненным хрипом Берт расстался с застрявшим куском.
Серый опустил мальчика, подошёл к тому, что из него вылетело, и обмер. Перед ним лежала пухлая ручка младенца.
Чуть больше месяца спустя.
Экран интеркома с Галилео резко контрастировал с бревенчатыми стенами жилища Максимуса и служил неким якорем, который не давал забывать обо всём том, что случилось с юношей в те дни, когда он перешагнул порог двери, ведущей во взрослую жизнь. А ещё экран иногда загорался, и на нём высвечивалось большое и доброе лицо Ярика.
– Привет, старик! – обычно говорил он.
– И тебе привет, – улыбался в ответ Макс.
А затем они могли болтать несколько часов кряду обо всём на свете. Ярик периодически корил друга за неулыбчивость и задумчивость, но в душе всё понимал. Он даже не удивился, когда Макс назвал своё поселение Энджи. Это было значительно прозрачней того, почему Лилиан, например, решила назвать город в честь деда, а не отца или матери. И уж куда понятней третьего названия.
– Слушай, – допытывался как-то Макс, – а почему ты назвал поселение Моруя?
– Да понимаешь, как… – Ярик всегда смущался при этом вопросе, сбивался на бессвязную речь, но как-то раз ответил. – Понимаешь, это слово пришло мне, когда я был с богиней.
– А, – только и смог ответить на это Макс.
Сегодня же интерком запищал особенно настойчиво и даже как-то взбудоражено.
Молодой человек коснулся экрана, но вместо добродушного лица друга увидел совсем иное лицо, которое успел даже подзабыть – так долго не видел.
– Да, Лилиан, слушаю, – произнёс он едва слышно.
– Макс, – по всему было видно, что звонящей нелегко далось это решение, – мне нужна твоя помощь.
– Моя?
– Твоя и Ярика. Я ему уже набираю.
Через секунду экран разделился надвое, и на левой его половине появился бывший муж Лилиан.
– Да-да? – Ярик тоже казался слегка ошарашенным. – Сколько дней, сколько ночей.
– Много, – отмахнулась Лилиан. – Но это вы мне не звонили.
– После того, как ты сказала, чтобы мы этого не делали, потому что наши поселения враждуют, и… – начал Ярик.
– Да помню я, помню, – перебила его девушка. – Не за тем звоню. Мне помощь ваша нужна.
– А что такое?
– Что случилось?
– Кто-то кошмарит население Торжана.
– В смысле, пугает? – спросил Макс.
– В смысле – убивает!
Только теперь ребята заметили, что глаза их подруги красны от слёз, недосыпа и горя.
– Значит, всё серьёзно, – задумчиво проговорил Ярик.
– Очень! Я не знаю, что делать! Серый с ног сбился, но ничего не может поделать. Но хуже всего даже не то, что молодые ребята пропадают – погибают младенцы! Вы очень мне нужны, приходите.