Рассекреченное королевство. Испытание
Шрифт:
– Для меня знакомство с вами – это честь, миледи.
– Само собой, – только и ответила она.
Виола погладила меня по руке.
– Я умираю от жажды. Может, выпьем чего-нибудь?
Я радостно согласилась, и Виола потащила меня к оплетенной виноградом беседке, где нас ждали столы с малюсенькими пирожными и фруктами на величественных блюдах. Посреди беседки, почти скрытая среди ваз с розами, возвышалась хрустальная чаша с пуншем.
– Вы тут ни при чем, – успокаивала меня Виола, погружая кубки в горячую жидкость. – Такой уж у леди Соммерсет нрав. Муж ее – пустое место, сама она – дрянная управительница имения.
– Да нет, дело во мне, – понизила я голос. – Понимаю, она умом не блещет, но все это… все это не случайно. Здесь все не так, как в вашем салоне.
– Что ж, – тряхнула головой Виола и лихо отпила глоток пунша. Тонюсенький ломтик апельсина заскользил к краю кубка. – Неважно, каковы ее политические убеждения. Будьте вежливы – несмотря ни на что.
– Политика, – процедила я. – Куда ни глянь – везде одна политика.
– Ну, а вы сами, – Виола отогнала ломтик апельсина от кромки кубка, – похваляетесь тут золотом, колете глаза своей цепочкой. Разве можно стерпеть подобную насмешку!
– Вы лучше меня знаете, скажите, сколько человек меня здесь ненавидит?
Виола отмахнулась от меня, как от назойливой мухи.
– Ума не приложу, какие здесь у кого политические воззрения. Сторонники реформы видят в вашей предстоящей женитьбе благословенный знак, а противники – политическую аферу в лучшем случае и пренебрежение Теодора своим долгом – в худшем. Хотите узнать, кто и как проголосует за «Билль о реформе», – разошлите приглашения на свадьбу и посмотрите, кто их примет, а кто отделается извинениями.
Виола рассмеялась, но я-то знала, что шутки в ее словах – всего лишь доля.
Любопытство пересилило во мне обиду, и я оглянулась на леди Соммерсет. Она присоединилась к толпе своих подруг. Ни одна из них не носила белое платье-сорочку, а на троих я заметила отделанные золотой каймой ярко-синие ленты, собранные в замысловатые банты. Еще одна украсила белоснежную, оплетенную шелком шляпу золотисто-синей розеткой. Леди Соммерсет, мельтеша руками и вздымая волны шелка, выудила из кармана маленькую книжку. Я прищурилась, но название не разобрала. Однако, глядя на самодовольно ухмыляющиеся лица, тотчас догадалась о ее содержании – наверняка одна из безнравственных книжонок с сальными диалогами или же сатирический памфлет, в метафорических выражениях жалящий какую-нибудь известную персону.
– А я-то думал, мы собрались, чтобы поиграть в крокет. Но оказалось, что мяч – это я, а «Билль о реформе» – воротца, – пошутил подошедший к нам Теодор. Выглядел он утомленным.
– Пора начинать игру, – спохватилась Виола. – Единственное, что способно удержать всех их в рамках приличий, – это возможность подубасить что-нибудь палками.
Фланирующей походкой она направилась к игровой площадке, подготовленной в дальнем конце сада, где обычно неспешно прогуливались парами, и жестом поманила нескольких дам. Единственный раз я играла в крокет, точнее, безуспешно пыталась попасть по мячу в крошечном, обложенном дерном саду моего бывшего нанимателя на празднике Средизимья, однако, к моей несказанной радости, я оказалась не самым худшим игроком – все из нас играли из рук вон плохо. Я смеялась и перебрасывалась шутками с леди и джентльменами, игравшими рядом со мной, и – невероятно! – они нисколько меня не чурались.
– Скажите, пожалуйста, – обратилась ко мне одна довольно пышная дама с лазорево-голубыми глазами и в шелковой шляпке того же цвета, – это правда, что простолюдины в самом деле хотят выбирать своих представителей?
Я вовремя спохватилась и, не дав сорваться с языка первому, что пришло в голову, рассудительно ответила:
– Да, это правда. Почему бы им их не выбирать?
– Просто я слышала от многих знакомых, что обычные люди не способны брать на себя такую ответственность, – объяснила она, приподнимая крокетный молоток и смахивая с него листочек клевера. – Если Билль пройдет, им придется нелегко, должна заметить.
Я почувствовала комок в горле. Вот почему я здесь, напомнила себе, и невозмутимо произнесла:
– Они вполне способны брать на себя ответственность. Они несут ответственность за свою семью, они ее кормят и поят, растят детей, заботятся о стариках-родителях. Они вполне в состоянии позаботиться и о повышении благосостояния своей страны.
– Понимаю, – медленно проговорила дама, ошеломленная серьезностью моего ответа. – Ой, мой черед. Чудесная игра, вы не находите?
Лицо мое пылало; игра завершилась раньше, чем я прошла половину воротец, однако я ощущала себя победителем. Несколько леди и один лорд заинтересовались моим мнением о реформах и позволили открыто высказать свои взгляды и суждения, и я доходчиво, как только могла, поверила им надежды простого народа. Такого же простого, как и я.
– Похоже, этот пикник тебе понравился намного больше, чем тот скучный ужин, – заметил Теодор, когда мы катили обратно домой. – Я и не знал, что ты играешь в крокет.
– А я и не играю, – расхохоталась я. – Правда, я не догадывалась, что большинство дворян тоже никудышные игроки.
– Возможно, все дело в медовом пунше, – многозначительно намекнул Теодор. – Из-за него довольно многие промахивались по мячам. В любом случае в конце матча ты оказалась в самой гуще событий.
– Честно говоря, терпеть не могу быть в гуще событий, – призналась я.
– Знаю. И боюсь, что то, о чем я хочу тебя попросить, окажется тебе не по силам.
– Не по силам? Мне? – фыркнула я. – Уж позволь мне самой решать.
Теодор колебался недолго; видя мою непреклонную решимость, рассмеялся и сказал:
– Раз в пять лет правители Галатии, Квайсета, Восточного и Западного Серафа и Объединенных Экваториальных Штатов собираются на саммит. В этом году мы встречаемся в Среднелетье в Западном Серафе.
– Середина лета, Западный Сераф. Грустно, – задумчиво протянула я, предвидя заказы на легкие летние платья для королевы или какой-нибудь фрейлины и прикидывая, как бы их впихнуть в наше и без того плотное расписание пошива.
– У меня голова идет кругом, – вздохнул Теодор. – В самом деле, в этом году все наперекосяк. Король отказывается покидать Галатию – слишком свежи воспоминания о мятеже. А участие в нем квайсов-наемников, что официальные представители Квайсета продолжают упорно отрицать, еще более запутывает дело. Более того, единственный сановник подобающего статуса, которого не стыдно послать вместо короля, – совершеннейший профан и во всем этом смыслит, как свинья в апельсинах.
– И кто же он?
– Я, – скривился в ухмылке Теодор. – Я, Софи. Предполагается, что я возглавлю дипломатическое представительство в Западном Серафе… э, на сколько? На месяц? А я – ни в зуб ногой, что мне там делать.