Расшифрованная "Илиада"

В конце «Илиады» дважды подробно описаны похороны героя. В предпоследней (XXIII) песни ахейцы хоронят Патрокла, а в последней (XXIV) троянцы погребают выкупленный труп Гектора.

Оплакивая Патрокла, его друг Ахилл отказался умываться и стричься. Усевшимся близ его корабля соратникам

Множество сильных тельцов под ударом железа ревело,

Вкруг поражаемых; множество коз и агнцев блеющих;

Множество туком цветущих закланных свиней белоклыких

Окрест разложено было на ярком огне обжигаться:

Кровь как из чанов лилася вокруг Менетидова тела

(XXIII, 30-34).

Назавтра с вершин свезли на берег срубленные дубы и сложили на берегу громаду бревен для погребального костра — там, где будет курган. Затем воины Ахилла препоясались медным оружием, взошли по двое на колесницы (боец и возница) и начали торжественное шествие. Впереди несли труп Патрокла, весь покрытый срезанными и посвященными покойному волосами его друзей. Поднеся труп к месту костра, опустили. Там срезал свои волосы и Ахилл, вложив их в руки покойному. Затем часть народа отошла к кораблям готовить вечерю, а погребатели зажгли костер, сверху положили мертвого. Заколов множество тучных овец и волов, жиром их Ахилл обложил тело Патрокла с ног до головы, а туши разбросал вокруг.

Там же расставил он с медом и со светлым елеем кувшины,

Все их к одру прислонив; четырех он коней гордовыйных

С страшною силой поверг на костер, глубоко стеная.

Девять псов у царя, при столе его вскормленных, было;

Двух и из них заколол и на сруб обезглавленных бросил;

Бросил туда ж и двенадцать троянских юношей славных,

Медью убив их... (XXIII, 170-176)

Тут Ахилл возопил, обращаясь к милому другу:

Радуйся, храбрый Патрокл, и в Аидовом радуйся доме!

Все для тебя совершаю я, что совершить обрекался:

Пленных двенадцать юношей, Трои сынов знаменитых,

Всех с тобою огонь истребит; но Приамова сына,

Гектора, нет! не огню на пожрание — псам я оставлю!

(XXIII, 179-183)

Всю ночь горел погребальный костер, а Ахилл, «черпая кубком двудонным вино из сосуда златого, окрест костра возливал» (XXIII, 219-220). К утру костер угас, пепел оросили багряным вином, затем собрали кости Патрокла и, вложив их в золотую урну, поместили ее «в кущу», укрыли тонкой пеленой, возвели над нею невысокий курган с тем, чтобы впоследствии (это было пожелание Ахилла) в ту же урну положить и кости Ахилла, а затем уже досыпать курган до размера великого холма. Затем Ахилл усадил сподвижников в круг и, вынесши богатые дары, учредил погребальные игры в память Патрокла — ристания колесниц, кулачные бои, борьбу, метание копья, железного диска, стрельбу из лука. Победителям были розданы награды.

Так был погребен Патрокл, друг Ахилла.

Гектора же, выкупив у Ахилла, отец привез в Трою. Там, положив его на пышно устроенном ложе, подле него поместили «певцов, начинателей плача». Певцы, голосом мрачным песни плачевные пели, а женщины им вторили стоном. Приводятся тексты плачей супруги (Андромахи), матери (Гекубы) и золовки (Елены). Затем свезли множество леса, вынесли тело Гектора, возложили на костер, который горел всю ночь. Поутру его угасили багряным вином, собрали кости и вложили в золотой ковчег,

...Тонким обвивши покровом, блистающим пурпуром свежим.

Так опустили в могилу глубокую и, заложивши,

Сверху огромными частыми камнями плотно устлали;

После курган насыпали... (XXIV, 796-799)

И разошлись. Затем собрались снова для блистательного пира. «Так погребали они конеборного Гектора тело» (XXIV, 804).

Это описание похорон подтверждается археологическими раскопками, но не эпохи предполагаемой Троянской войны (XIII век до н. э.), а эпохи жизни самих создателей эпоса — Гомера или гомеровских певцов (VIII— VII до н. э.). Собственно, в обоих описанных случаях это один погребальный обряд. То, что похороны ахейца Патрокла и троянца Гектора описываются почти одинаково, частично можно отнести за счет широкого распространения сходных обрядов по Эгейскому миру, а больше — за счет обычного для фольклора уподобления всех соседних народов своему привычному быту Троянцы ведь и между собой говорят в греческом эпосе по-гречески, чего в ре альности быть не могло. В русском фольклоре все недруги (татары и др.) тоже говорят между собой по-русски и придерживаются русских обычаев.

Все эти погребения находят хорошее соответствие в археологических раскопках. Результаты кремации обнаружены под курганами VIII века до н. э. на Кипре, в греческой (эвбейской) колонии Питекусе в Италии {Coldstream 1977: 349-350).

Но есть в «Илиаде» отдельные места, в которых можно уловить следы других способов погребения, до сих пор не замеченные учеными. Это в песнях о двух поединках выдающихся героев — главных зачинщиков войны: Менелая с Парисом (песнь III) и Парисова брата Гектора с великим богатырем Аяксом (песнь VII).

При выходе на единоборство Парис поначалу смалодушничал — подался назад. Гектор возмутился и попрекнул брата: из-за тебя затеяна война, а ты не осмелился противустать тому, у кого похитил жену! Троянцы и без того были слишком к тебе снисходительны.

...Слишком робок троянский народ, иль давно б уже был ты

Каменной ризой одет, злополучий толиких виновник!

(III, 56-57)

Во всех ученых комментариях, какие мне довелось читать, эту метафору Гектора толкуют так: давно бы уже был ты побит камнями. То есть: ты был бы забит и забросан камнями. Есть даже специальная статья, посвященная многочисленным параллелям подобной трактовки в мировой истории культуры — «Побивание камнями как наказание» {Hirzel 1909).

Но у Гомера не бывает таких надуманных метафор, основанных на дальних ассоциациях: дескать, забросанный камнями Парис будет выглядеть как одетый в каменную одежду. Даже для современности подобная метафора оказывается очень вычурной и отнюдь не доходчивой. «Одеты камнем» Ольги Форш — это не побитые камнями, а находящиеся в тюремных камерах. Выражение «медной ризой покрыта» есть у Геродота (I, 47-48). Оно содержится в оракуле, который Пифия изрекла Крезу и который был высказан гекзаметром. Раскрывается это выражение у Геродота достаточно прямолинейно: «в медном котле под медной крышкой».