Расшифровано временем(Повести и рассказы)
Шрифт:
Юля Соболевская ни о чем не догадывалась. Ей шел двадцать второй год. Она была старше. Пусть всего на три года, но в этом возрасте разница всегда кажется большей…
Белов встретил гостей настороженно. Слишком непривычно среди них, оборвавшихся и отощавших, выглядели эти трое. Было в них что-то независимое, свободное, подчинящее; то ли от добротной, по форме экипировки, то ли шло от их лиц, не измученных голодом и надсадностью.
Отошли в сторонку, познакомились.
— Старший лейтенант Кухарчук, — представился подрывник со шрамом.
— Белов.
— Комиссар? —
— Не похож? — уклонился Белов. — Что на фронте? Все еще отходим?
— Нет. Немцев остановили почти всюду. Жмем на Житомир и Овруч. Одним словом, большой замах.
— А вы, значит, туда? — Белов мотнул головой за плечо.
— Туда, да вот не пофартило — при выброске радистка руку вывихнула. Куда с ней? Дело гибнет…
— Ясно, — неопределенно ответил Белов и подумал: «Намекает на Сашку?»
— Просто не знаю, как быть, — сказал Кухарчук и посмотрел в сторону Соболевской, там уже суетился, улыбаясь во весь рот, Тельнов. — Все дело гибнет, — повторил старший лейтенант.
Белов поймал краем глаза лицо Саши, в раздумье прикусившего губу, и подумал, что радист — везде человек полезный, может сгодиться еще и ему, Белову.
Кухарчук что-то еще говорил про радиста, но Белов сделал вид, что не слышит.
— Забот хватает, — неопределенно заметил Белов. — У тебя свои, у меня — свои. Одним словом, житуха, — заключил он.
— Сколько у тебя радистов? — спросил Кухарчук.
— Я могу пойти с вами, товарищ старший лейтенант, — сорвалось вдруг у Саши, который неуверенно, будто прося о чем-то недозволенном, посмотрел на Белова.
Кухарчук тоже смотрел на него, но Белов молчал, насупившись.
— Сможешь? — спросил, наконец, прервав затянувшуюся паузу, Кухарчук у Саши.
Саша понял по-своему.
— У меня первый класс. Работал на РБ, РБМ, 5АК, — оживляясь, перечислял он. — Знаю кю-код, зэт-код, код Маркони, жаргон, — волнуясь, как на экзамене на классность, торопливо заговорил Саша, на мгновение он словно забыл о присутствии Белова, думая лишь о любимой работа, по которой истосковался.
Белов не вмешивался в этот разговор, хмурился, не ожидал, что так болезненно царапнет обида на Сашу — не ждал, что так легко тот решит расстаться с отрядом, да и с ним, ведь вдвоем начинали этот тяжкий путь, а теперь радист был целиком в будущем, в том, что предстояло им с Кухарчуком и к чему он, Белов, был уже непричастен. Не нравилась ему и торопливая, почему-то показавшаяся хвастливой скороговорка Саши…
— Так что, Белов, отпускаешь радиста? — спросил Кухарчук. — Пойми, позарез нужен, иначе все бессмысленно, зря выбрасывали нас.
— Я его на поводке не вожу… — ответил Белов. — Вольному воля.
Саша ожидал, что Белов будет возражать Кухарчуку, и даже заранее испытывал неловкость перед ним — вроде бы покидал его пусть ради дела, но ведь неизвестно, имел ли бы он, Саша, возможность выбирать сейчас, если бы тогда, в начале пути, не свела его судьба с Беловым.
— Значит,
— Освою! — отбегая, крикнул тот.
— А вы — дальше? — спросил Кухарчук. — Задача-то какая у вас?
«Какая еще задача? — недовольно подумал Белов. — Кто мне ее ставил? Что он, не понимает, этот старший лейтенант?»
— Уходить отсюда — вот и вся задача, — пожал Белов плечами.
— Это-то понятно, само собой, — сказал подрывник.
— А что еще? — Белов глянул на белый, обескровленный шрам, пересекающий лоб, резко сломавший, разделивший бровь Кухарчука.
— Тут уж кто какой счет к ним имеет.
— Мой счет — моя забота. Ты за то не болей.
— Дорогу хорошо знаешь?
— По нюху да по карте.
— Дай-ка карту, — сказал Кухарчук.
Белов вытащил карту.
— Вот река. — Подрывник повел пальцем посиней ниточке. — Переправляйся здесь, — надавил он ногтем, — здесь поуже. Отсюда возьмешь к болотам. Там у фрицев дырка, на топи надеются. Учти: болото плохо промерзло, скопом не прите. Летом оно вообще гиблое. Между болотом и березняком зенитная батарея, «эрликоны». Сплошной линии фронта еще нет. Ни у них, ни у нас. Все еще в движении. Если с умом — пробьетесь. Пострелять придется, правда.
— Обучены. — Белов спрятал карту в сумку, хотел было поблагодарить, да передумал и сказал: — От просеки держитесь подальше. Мы там их обозик распотрошили. Будут искать. Северо-западней, — он снова достал карту, развернул, — вот тут — узел связи у них крупный.
— За это спасибо. Подходящий объект… Слушай, браток, — помялся Кухарчук, — выручи еще: возьми с собой радистку. Куда мы с ней.
— Обмен-то неравноценный, — ухмыльнулся Белов. — Продукты на нее положены?
— Выделим… Туго, что ли?
— Полкабана осталось. На всех…
Прощались коротко, нешумно. С помощью Тельнова Юля уже взобралась на лошадь. Кухарчук и его люди задали Сашу.
— Не обижаетесь, Петр Иванович? — стоял он перед Беловым. Белов хмыкнул.
— Я им полезней буду, чем тут…
— Скажи какой могучий!.. Ладно, топай. — Он отодвинул, подтолкнул Сашу широкой ладонью.
— Карту я оставляю вам, Петр Иванович. Доберетесь, передайте какому-нибудь начальству… Это — вам, на память. — Он снял с груди бинокль. — Тельнову я дал шесть «лимонок»… Ну, прощайте!
— Авось, свидимся, радист… Иди, ждут тебя, вишь, застоялись, ногами перебирают…
Прежде чем исчезнуть за деревьями, Саша оглянулся в последний раз и помахал рукой, но увидел лишь спины. Медленно удалялся снявшийся со стоянки отряд. Во главе его, склонив голову, глядя под ноги и сутулясь больше обычного, шел Белов…
Он не соврал Кухарчуку: еды оставалось совсем мало. Пришлось урезать дневной рацион. Можно было б, конечно, и в какое-нибудь село завернуть, местный народ подсобил бы, но в прифронтовой полосе непросто сунуться в село с группой в тридцать человек.