Расшифровано временем(Повести и рассказы)
Шрифт:
— Ну-ка, народ, помоги разгрузить, — скомандовал он, выламываясь из кабины. — Как дела у вас? — спросил Гурилева. — Сколько? Чего?.. Всего-то! — недовольно удивился, услышав ответ.
— Вы что, красный обоз ждали?!
— Ничего, я их взнуздаю! — дернул головой Анциферов.
— Нас, что ли? Меня, к примеру? спросила молодуха. — Гляди, какой наездник!
— Ты язык втяни, — погрозился Анциферов. Он отошел к Гурилеву и тихо спросил: — По скольку вы считаете в мешке?
— По
— Да что вы, Антон Борисович! По четыре — максимум! Там больше песка и гнили, чем картофеля.
— Весов у меня нет. Но я и на глаз не ошибусь. Зачем же обсчитывать людей?
— Не получится ли, что обсчитаем государство? Меня это больше волнует. Так что — четыре! Вот вам моя установка.
— Нельзя так, Петр Федорович.
— Ответственность за все несу я. Свое несогласие вы сможете высказать потом, когда мы сделаем дело. — Он отвернулся, нервно переставляя ноги в широченных галифе…
Вытирая ветошью испачканные в машинном масле маленькие руки, подошла Нина.
— Старший лейтенант не возвращался? — спросила она Гурилева.
— Пока нет.
— А вы не знаете, где он может быть?
— Он ничего не говорил.
— Мне опять надо ехать с ним, — кивнула она на Анциферова.
— Куда же?
— В Гуртовое…
Когда машину разгрузили и колхозники уехали, Анциферов сказал:
— Полчаса передышки. Перекусим сухим пайком и поедем. Так, Нина?
— Дело ваше. — Она пошла к машине, села на подножку.
Анциферов развернул пакет с едой, отрезал ломоть хлеба, кусок серой ливерной колбасы и отнес Нине.
— Ешь, — подал он.
— Спасибо; Я не очень голодна, — но взяла.
Ели молча. И по лицу Анциферова Гурилев видел, что жует тот как-то механически, словно по необходимости, наморщив лоб, что-то прикидывал, обдумывая при этом.
Они еще не успели доесть, когда показались сани. Правила ими баба, до бровей укутанная платком. За ее спиной развалились мужик и Вельтман.
— Вот пшеничку отдаю, — сказала баба, развязывая мешок.
Анциферов запустил руку, вынул горсть зерна, подул, сметая мусор.
— Это пшеничка называется? Суржа у тебя. Ты что думаешь, слепой я?
— Тут больше пшеницы, товарищ начальник Жита почти нет. Запишите как пшеницу. — Углом толстого платка она прикоснулась к глазам. — Запишите, а? Все ж денег поболее будет. Вдова я, ребятишки поизносились, одежа нужна.
— Всем нужна, — отрезал Анциферов. — Пишите суржа и платите как за суржу, — велел он Гурилеву.
— Но, может, здесь действительно в основном пшеница. Какие у вас основания не верить? — спросил Гурилев.
— А вы, Антон Борисович, по зернышку, по зернышку рассортируйте.
— Хорошо, — тихо ответил Гурилев. — Но этот мешок я помечу. Вернемся, я проверю в лаборатории. И если окажется, что женщина права, вам придется…
— Ничего мне не придется, Антон Борисович, перебил Анциферов. — Какая лаборатория? Откуда? Район всего пять дней как освобожден… А это кто такой? Муж твой? Что за сено? — повернулся он к бабе и указал на сани, где сидел мужик.
— Сосед, безлошадный он.
— Картофеля или отрубей нет у меня. — Мужик сошел с саней. — Сено бери. — Он хмуро повел глазами на тюки.
— Немецкое? — хмыкнул Анциферов.
— Оно.
— Что ж ты, трофейным хочешь отчитаться перед властью? Где взял?
— Где взял, там уже нет. Не гнить же ему. А у меня ни коня, ни другой скотины.
— Все трофейное, бесхозное и так принадлежит государству.
— Ты мне правила не читай. Хошь — бери, не хошь — ей за так отдам, — указал он на бабу.
— Сгружай, — уступил вдруг Анциферов. — Засчитайте ему, Антон Борисович…
Вельтман сидел рядом с Ниной в кабине.
— Ты где был, Ваня? — соскабливая с его шинели засохшую грязь, спросила она.
— Крутился в окрестностях. Мед нужен для госпиталя.
— Наверное, голодный? Я покормлю тебя. — Она заглянула ему в глаза.
— Да нет, я перекусил… Ты как съездила?
— Съездила. Он собирается в Гуртовое.
— Надо, Нина, помочь. Его дело тоже невеселое.
— Да уж видела;.. Глухой он какой-то.
— Глухой?
— Себя только слышит.
— Ты у меня психолог, — засмеялся Вельтман и погладил ее шершавую, в царапинах, узкую кисть. — Пальцы у тебя красивые, смотри, форма ногтей прямо аристократическая. Маникюр бы сделать!
— Сейчас в самый раз, — грустно сказала Нина, отстранив руку и разглядывая ее. — А потом в карбюраторе копаться… Иван, мы когда ехали в Бережанку, что-то на просеке мелькнуло. Не немцы ли? Вроде ихние шинели…
— Ты просто устала… Стрельнули по вас? Нет?.. Откуда им тут взяться, в тылах?
— Не знаю… Анциферов идет. Соскучился по мне.
Вельтман отстранился, выпрямился.
— Ну что, Нина, — подошел Анциферов, — в путь- дорогу? А с тебя магарыч, старший лейтенант. Нашел я твой склад.
— Неужели?
— Плохо меня знаешь… В лесничестве, по дороге на Бережанку. Я там предупредил: если хоть грамм чего пропадет — под суд…
— А как вы узнали?
— Я еще вчера знал. Антон Борисович отдыхать изволили, а я на разведочку ходил. Хотел сегодня оприходовать, да ты подвернулся.