Расшифровано временем(Повести и рассказы)
Шрифт:
Выехали, как и рассчитывали, на третий день. Кобыленкой, понурой, как та сивка, которую укатали крутые горки, правил мальчишка с красным простуженным носом. Анциферов и Гурилев для тепла глубоко зарылись в старую посеревшую солому. Выглядел Анциферов сурово и неприступно. Пальто обхватывал теперь широкий ремень с подвешенной большой брезентовой кобурой. Из соломы торчал автомат ППШ с обтершимся прикладом.
«Наверное, так нужно, — взглянул Гурилев на оружие. — Все-таки прифронтовая полоса, да и сумма у меня, — вспомнил об инкассаторском
А тот сидел не шелохнувшись, губы сжаты, иногда только, как гордая птица, поводил — вправо-влево — головой, цепко посматривая по сторонам, и снова замирал.
— Дорогу хорошо знаешь? — погодя спросил он у возницы.
— В Рубежное сказали, — сипло ответил паренек, уткнувши нос в рукавичку.
— Говорю, дорогу в Рубежное знаешь? — повторил Анциферов.
— Ездил.
— Ну гляди. — И уже Гурилеву: — Рубежное — большое село. В центре куста. Там удобно заготпункт расположить. Маринич посоветовал. Немцы колхоз не разгоняли, смекнули, что невыгодно, создали свой лигеншафт, вывозили сельхозпродукты. Правда, народишко трудный — избалован довоенным достатком. Вытряхивать из них будет непросто. Главное — никаких поблажек. Учтите, Антон Борисович. Иначе фунт дыму заготовим.
— Вы. были на фронте? — спросил Гурилев.
— Не пришлось. Поэтому для меня фронт там, где нахожусь в текущий момент.
— Почему вы считаете, что надо будет, как вы сказали, «вытряхивать»?
— По-всякому сложится… Чувствуется, что у вас еще настроение оттуда, из Средней Азии. Кончайте с этим… Не мерзнете? Смотрите, не подведите.
— Постараюсь не простудиться. Я же теперь и бухгалтер, и кассир, и таксировщик, и приемщик в одном лице, — усмехнулся Гурилев.
— Тем более, — серьезно ответил Анциферов.
Гурилев стал клевать носом, то и дело сладко окунаясь в зыбкую дремоту, а пробуждаясь, взглядывал на Анциферова. Тот сидел в прежней позе чуткой птицы, изредка поводя крупной головой по сторонам…
Перед самым Рубежным им повстречались розвальни. Съехались, остановились. Из розвальней вывалился, разминаясь, знакомый Анциферову старшина из райвоенкомата.
— Здорово, сосед! — поприветствовал он Анциферова.
— Лифиренко? Ты-то откуда? — удивился Анциферов, перебрасывая ноги. Вылез, подошел к старшине.
— Дела! — Улыбаясь широким лицом, Лифиренко смаргивал слезу, нагнанную ветреной дорогой. — Давай- ка пройдемся. — Они отошли к кустикам. — Военком, понимаешь, послал по вопросу мобилизации.
— Ну и как?
— Да, может, роту нестроевиков наберу со всего района. А у тебя как дела?
— Пока никак. Еду начинать. — Анциферов посмотрел в сторону, где остался Гурилев.
— Слышь, а это кто? — всмотревшись в Гурилева, тихо спросил старшина.
— Прибыл к нам в командировку. А что?
— Странная личность.
— Знакомы?
— Да как сказать. — Старшина рукавицей почесал нос. — Я видел, как его в Ольховатке
— Ты что?! — оглянулся Анциферов на Гурилева. — Документы в порядке, сам держал в руках.
— Что ж это — вторые у него нашлись? — посерьезничал старшина. — Может, он какой беглый староста или бургомистр? Втереться хочет.
— Да он из Средней Азии сейчас, — пытался возражать Анциферов.
— Сам ты его вез оттуда, что ли?.. То-то! Время нынче неспокойное. Всякий народ перемещается. Попробуй уследи! А тут еще прифронтовая полоса.
— А ты не обознался?..
— Головой ручаюсь — он! Ладно, твое дело… Поехал я, мне еще в Клещевский сельсовет надо…
Лифиренко уехал.
Оставшись один, Анциферов задумчиво снял кепку с пуговкой, пригладил седые волосы и медленно вернулся к саням.
— Поехали, — буркнул он вознице, натягивая рывком кепку.
Разговора их Гурилев не слышал, он молча сидел, пытаясь согреться думой о скором тепле, тревожась неизвестностью, что ждет его в Рубежном. Лошадь тронулась, и ветерок донес с тощего мосластого крупа запах конского пота.
До Рубежного добрались к сумеркам. Село тянулось вдоль тракта, тылом прижавшись к лесу. Стояло особняком, в стороне от военных дорог, прежде считалось центральной усадьбой колхоза. Пять дней назад в Рубежном еще была дивизионная медслужба немцев. Убегали они отсюда быстро, может, потому село и уцелело.
У встречной бабы Анциферов узнал, где хата председателя сельсовета. Подъехали. Громыхнув сапогами по доскам высокого крыльца, Анциферов толкнул дверь. Следом шагнул Гурилев. В темных сенях пахло давним рассолом, куриным пометом, запаренными картофельными очистками. Было темно. Но Анциферов безошибочно ухватил дверную скобу.
В горнице у окна сидела немолодая женщина в длинной юбке, прикрывавшей сапоги, и штопала цыганской иглой шерстяной носок. Не торопясь поднялась, положила на стол работу. И показалось Гурилеву, что неторопливость ее намеренна — слышала их шаги на крыльце и в сенях, ждала. Была она высокой, полной, может, от свободной, с широкими рукавами, кофты. Лицо смуглое, гладкое, темные большие глаза смотрели спокойно.
— Добрый день, хозяйка! Принимай гостей, — сказал Анциферов, усаживаясь на лавку.
— Гостям всегда рады. — Она повязала голову косынкой, лежавшей на плечах.
— Ольга Лукинична Доценко? — сказал Анциферов.
— Догадливый вы, — чуть прищурилась она.
— Ты председатель сельсовета? — спросил Анциферов.
— Четыре дня как выбрали.
— Я — Анциферов. Представитель райнаркомзага. — Он поднялся. — А это — Гурилев Антон Борисович. Мой помощник.
— Да вы сидите. Представитель — он и сидячий представитель, — чуть дернулась ее губа. — С чем бог послал?