Расширенная Вселенная
Шрифт:
– Прошу вас, все готово!
– Не хочешь кинуть кости в счет выпивки, Иззи? – спросил Харпер.
– Это можно.
Негр достал из кармана кожаный стаканчик, и Харпер кинул кости. Он тщательно выбирал комбинации, и за три раза ему удалось выкинуть двадцать четыре очка. Потом стаканчик взял Израфель. Он бросал кости картинным жестом, с поворотом запястья. После третьего раза, набрав двадцать пять очков, негр любезно спрятал в карман стоимость шести рюмок. Харпер пощупал пальцем костяные кубики.
– Иззи, а это те же самые кости? – спросил он.
– Мистер Харпер! – Лицо негра приняло обиженное выражение.
– Ну ладно, забудь, – вздохнул Харпер. – Зря я вздумал с тобой
– Я хотел сказать, что должен быть другой, более надежный способ получения энергии из…
Но тут их опять прервали. На сей раз нечто весьма соблазнительное в вечернем платье, которое словно стекало с пышной фигуры. Девица была молода, лет девятнадцать-двадцать, не больше. Мягко перелившись в кресло, она промурлыкала:
– Скучаете, мальчики?
– Спасибо за внимание, но мы не скучаем, – терпеливо и вежливо ответил Эриксон. Потом, указав пальцем на одинокую фигуру за столом у другой стены, предложил: – Поди-ка поболтай с Ханнинганом! Видишь, он один.
Существо скосило глаза и недовольно фыркнуло:
– Этот? Он бесполезен. Он так сидит здесь третью неделю. И ни с кем ни словечком не перемолвился. Если хотите знать, он уже тронулся.
– В самом деле? – равнодушно проговорил Эриксон, доставая пятидолларовую бумажку. – Вот, купи себе выпивку. Может быть, мы позовем тебя позднее.
– Спасибо, мальчики! – Деньги исчезли где-то под струящимся платьем, и она встала. – Просто спросите Эдит.
– Ханнинган и в самом деле плох, – согласился Харпер, отметив про себя мрачный взгляд и апатичное выражение лица одинокого посетителя. – И последнее время он жутко нелюдим. Это на него не похоже. Как думаешь, мы должны об этом сообщить?
– Не беспокойся, – ответил Эриксон. – Здесь уже есть соглядатай. Видишь?
Проследив за его взглядом, Харпер узнал доктора Мотта из психологического отдела. Тот сидел в дальнем углу бара и, чтобы не бросаться в глаза, вертел в руках высокий бокал. Со своего места ему было очень удобно наблюдать не только за Ханнинганом, но и за Харпером с Эриксоном.
– Да, ты прав, – пробормотал Харпер. – И он следит за нами тоже. О дьявольщина, почему, когда я вижу кого-нибудь из них, у меня прямо мороз по коже?!
Вопрос был чисто риторический, и Эриксон на него не ответил.
– Пойдем отсюда, – предложил он. – Закусим где-нибудь в другом месте.
– Пойдем.
У выхода их перехватил сам де Лэнси.
– Вы уходите так рано, джентльмены? – спросил он, и по его голосу можно было догадаться, что после их ухода ему останется только закрыть бар. – Сегодня у нас превосходные омары. Если они вам не понравятся, можете за них не платить. – Он широко улыбнулся.
– Нет, Лэнс, сегодня никаких морепродуктов! – объяснил ему Харпер. – Скажите мне лучше другое: какого черта вы здесь околачиваетесь, зная, что бомба рано или поздно отправит вас к праотцам? Неужели вы не боитесь?
Хозяин бара удивленно вскинул брови:
– Бояться бомбы? Да ведь она мой лучший друг!
– Делает вам деньги, не так ли?
– О, об этом я даже не думаю. – Де Лэнси доверительно наклонился к ним. – Пять лет назад я приехал сюда, чтобы быстро заработать немного денег для семьи, пока рак желудка не прикончит меня. Но у врачей появились новые изотопы, которые вы, джентльмены, создаете в своей Большой бомбе, они излечили меня, и я вновь живу. Нет, я не боюсь бомбы, мы с ней хорошие друзья.
– А что, если она взорвется?
– Господь Бог призовет меня, когда я ему понадоблюсь, – ответил он и быстро перекрестился.
Выйдя из бара, Эриксон тихо сказал Харперу:
– Ты слышал? Вот тебе и ответ. Если бы все инженеры могли бы так же верить, наша работа была бы куда легче.
Но Харпер не был в этом убежден.
– Не думаю, – проворчал он. – Не думаю, чтобы это была вера. Просто недостаток воображения. И знаний.
Ленц не оправдал самоуверенности Кинга и прибыл только на следующий день. Его внешность несколько разочаровала начальника станции: он представлял себе выдающегося психолога эдаким длинноволосым старцем с черными пронизывающими глазами и в рединготе. Но перед ним предстал невысокий, крепко сколоченный, почти толстый мужчина, который с тем же успехом мог бы сойти за мясника. Маленькие, поросячьи глазки блекло-голубого цвета добродушно посматривали из-под кустистых белесых бровей. Больше на его огромной голове не было ни волоска, даже скошенный обезьяний подбородок был гладким и розовым. Одет он был в мятый костюм из небеленого полотна. И без того немаленький рот Ленца, из которого неизменно торчал длинный мундштук, был постоянно растянут в широкой улыбке, выражавшей бесхитростное удивление перед всем злом, которое творят люди. Он явно получал удовольствие от своей работы.
Кинг обнаружил, что с ним удивительно легко общаться.
По просьбе Ленца Кинг начал с истории вопроса. Начальник станции рассказал о первых атомных электростанциях, созданных после того, как Отто Хан в 1938 году открыл деление атомов урана, что проложило путь к атомной энергии. Но это была еще очень узкая тропинка: для того чтобы сделать процесс деления контролируемым и самоподдерживающимся, для того чтобы коммерчески использовать его результаты, требовалась огромная масса урана, намного большая, чем имелось в то время во всем цивилизованном мире.
Но пятнадцать лет спустя в древней скале, лежащей в основании Литл-Америки, были открыты огромные отложения урановой смолки. И это препятствие было устранено.
Месторождения были похожи на те, что ранее разрабатывались на арктическом севере Канады, у Большого Медвежьего озера, но они были настолько богаче, что стала очевидной возможность накопить достаточное количество урана для строительства атомной электростанции.
Спрос на коммерчески пригодную дешевую электроэнергию всегда превышал предложение. Даже панели солнечной энергии Дугласа – Мартин, которые использовались для движущихся дорог родтаунов того времени и для множества других промышленных целей, не могли удовлетворить постоянно растущий спрос. Они спасли страну от надвигающегося энергетического кризиса, когда уменьшился приток нефти и угля, но их предельная мощность, равная приблизительно одной лошадиной силе на квадратный ярд освещенной солнцем поверхности, жестко ограничила максимум энергии, которую можно было получить из этого источника, в любой точке на карте, где бы она ни находилась.
Атомная энергия была не просто нужна – она была незаменима.
Но теоретическая атомная физика предсказала, что масса урана, достаточно большая, чтобы поддерживать свой собственный распад, могла поддержать его чересчур хорошо – мгновенно взорваться с такой силой, что, возможно, разрушит все творения рук человека на земном шаре и, предположительно, заодно уничтожит и само человечество. Никто не осмеливался создать бомбу, хотя уран был в наличии.
– Выход из тупика подсказала дестриевская механика бесконечно малых величин, – продолжал Кинг. – Его уравнения доказывали, что, если бы такой атомный взрыв произошел, он начал бы разрушать окружающую массу молекул с такой скоростью, что утечка нейтронов из образовавшихся фрагментов тотчас замедлила бы цепную реакцию и взрыва всей массы все равно бы не произошло.