Расскажи мне обо мне…
Шрифт:
– Ничего не понимаю. Раз это уже возможно, то опять я думаю о…
– Ну да, да о мальчиках… Объясняю. Во-первых, этому пальцу всего год. Это последнее отцово достижение… А потом он погиб… Глупо, случайно… на работе.
– Ох, Кирилл…
– …Это… уже… ладно… Но тогда неизбежно работы приостановились. Ведь отец был,… у нас и должность-то эта как-то не определена,… директором, что ли? На оргвопросы ушло почти два месяца. Ваш покорный слуга, – он сделал легкий поклон в ее сторону, – занял его место. Потом продолжили. Конечно, были и успехи и поражения. Оказалось, что пришить выращенную руку-ногу куда сложнее,
…Она поняла, что не спит. И еще она почувствовала, что ее лицо свободно. Очень медленно она открыла глаза. Знакомая комната, напичканная разной аппаратурой, Кирилл сидит, напряженно уставившись в монитор. Она сглотнула и, собравшись с духом, прошептала:
– А я уже не сплю…
– А я уже давно это знаю, – Кирилл все не отрывался от монитора, но теперь улыбался. – Только не шевелитесь, умоляю. Вы вся в датчиках, трубках и проводах, составляете одно целое с аппаратурой, да и рано еще. Почему вы так мало спите? Сны плохие?
– Сны отличные. А сплю я всегда мало. Так уж получилось, – хоть она и говорила шепотом, но все же поняла, что голос какой-то не ее. – Что с моим голосом? Мне как-то странно себя слышать.
Кирилл оторвался от монитора, подошел к ней. Серый, небритый, с темными кругами под глазами.
– А вы как думали? У вас новые голосовые связки, новая гортань, рот. А голос прежний останется?
– Новое… Значит, я… новая? И без рака?
– Все, на сегодня разговоров хватит, – Кирилл опять стоял у монитора. – Вы сейчас своими эмоциями всю нашу работу порушите.
Он защелкал по клавиатуре, и у нее перед глазами все поплыло…
…В тот вечер они улеглись только часам к трем ночи. Она, конечно бы, не прочь была проболтать и до утра, но видела, что Кирилл уже валится с ног и засыпает на ходу. Пока она стелила ему в большой комнате, он разглядывал картины, которыми были увешаны все стены. Тут были и дочкины, и младшего внука. Перед одной он встал надолго.
– А ведь это вы.
– Точно, только как вы догадались? – это был один из экспериментов внука, вблизи полная мазня, только метров с двух что-то начинало проглядывать. – Ведь ее надо смотреть специально. Устремив взгляд в даль. Тогда изображение станет объемным. Виталя говорит, это стык художества и компьютерной графики.
– Да знаю я про эти картины. Только я еще до "специально взгляда" догадался, что это вы. У вас талантливый внук. Он смог передать ваше "я" даже просто цветом. Тут видно ваше настроение, ваш неугомонный характер… И еще большая любовь вашего Виталия к вам.
– Вы что, еще и художественный критик? Прямо как каталог с выставки читаете.
– Нет, я вообще в художестве ни бум-бум. Просто смотрю, как вы говорите, с точки зрения "кухонно-бытового"
– Да уж, простой вы человек. Идите-ка лучше спать.
…А уже примерно через час, она проснулась от жуткой боли. Стиснула зубы. Свернулась калачиком. "Уходи, уходи…, – уговаривала и заклинала – не сейчас…" И таблеток-то в доме никаких не было! Она только простужалась иногда, а от простуды – малина, мед, чеснок… Все радикулиты-остеохондрозы ее миновали, ведь час балетного (спасибо маме!) станка в день – это было "чугунёвое", как говорила Вита, правило. "Может, чаю крепкого выпить? – подумала она, это было одно из ее "лекарств" от головной боли. – И сладкого…"
Медленно сползла с кровати, держась за стенку, доковыляла до кухни. Взяла чайник, и тут боль так закрутила, что потемнело в глазах. Уронила чайник. Сползла на пол. Внутри будто кто-то ворочал раскаленным стержнем. На кухню, на ходу заправляя рубашку в брюки, влетел Кирилл.
– Что такое? Что, что, не молчите!
– Да это по плану… Как и сказали… – она еле шептала. – Боли, говорили, почти не будет… Значит потерплю. Ах, как нехорошо получилось!
– Что значит потерплю? Где аптечка? Что у вас есть?
– Да нет аптечки, ничего не надо…
– Ясно, значит "скорая", – Кирилл схватился за телефон, но тут же бросил трубку: – Черт! Какая "скорая"? …увезут, а потом… Нет, не скорая… – он уже стучал по кнопкам мобильника. – Антон! Пришли по адресу… скорей, какой адрес? – но она уже уплывала куда-то, и только шевелила губами. – В общем, я на Полянке, номер дома не знаю, кажется рядом «Молодая Гвардия»… спроси у Жени… или попроси запеленговать… конечно, оставляю включенным… этаж, кажется, десятый. Пришли портфель с третьим набором… Да… Еще мой ноутбук и сканер… Какие, к черту, картинки?! НАШ сканер… Нет, … извини,… все… Больше ничего не надо, – а потом к ней, успокаивающе: – Сейчас, сейчас, это намного быстрее "скорой"… И, главное, эффективнее.
Как он перенес ее на диван в гостиной, она уже не помнила. Смутно слышала звонок в дверь, мужские голоса… А потом стало хорошо. Кирилл сидел рядом, держал в руках что-то напоминающее шприц, только без иглы.
– Ну, все? Отпустило? А теперь, давайте-ка, я сам вас посмотрю, – на стуле рядом уже тихонько гудел ноутбук, к нему на тонком прозрачном проводе был присоединен какой-то прибор, вроде толстой ручки. Кирилл с бесцеремонностью врача поднял ее рубашку и начал водить этой "ручкой" по телу. "Господи, я еще могу смущаться…" – она почувствовала как краснеет и отвернулась к стенке. Кирилл глядел на монитор, который был отвернут от нее, и хмурился все больше и больше. Наконец отложил все, сел, подпер подбородок двумя руками. Глядел куда-то вдаль.
– И что? – попыталась опять улыбнуться она. – Что там за страсти такие?
– Знаете, вас здорово обманули, – он по-прежнему глядел куда-то вдаль. – Хотя, может, просто у меня аппаратура получше. Не два и не месяц. Счет уже пошел на дни. И если у вас в запасе больше недели, то значит я – Софи Лорэн.
– И… что же? Вы не успеете? – никогда она не была плаксой, а сейчас кусала губы, но слезы текли сами собой. – Значит… точка?
– Значит, я должен немедленно услышать окончательный ответ, – посмотрел он ей в глаза.