Рассказы геолога
Шрифт:
– Включай!
Кеша в этот момент смотрел на Нюкжина – как ему их работа? И промедлил.
– Давай! Давай! – нетерпеливо прикрикнул Степан. – Не в Академии наук!
Кеша включил мотор и спросил:
– А в Академии ты что, на печи лежал?
– Лежал на печи и ел калачи, – весело ответил Степан. – А вот чем нас здесь накормят?
И Нюкжин понял, Донилин поднял его не только из-за выбора места для бурения. Проблема заключалась в "котле"! Вчера все торопились. Первый костер! Первый ужин! Первый ночлег! Каждый стремился сделать хоть что-нибудь. А сегодня обычный трудовой
"Готовить завтрак придется мне, – подумал Нюкжин. – И надо поторапливаться, потому что как закончится бурение, предстоит отбор керна".
Он уже собрался разжечь костер, но обнаружил, что дров нет. Их сожгли утром, когда Кеша со Степаном поднялись спозаранок готовить буровую.
– Виталий, – позвал он Мерипова. – Помогите распилить бревно.
Мерипов внимательно посмотрел на начальника, вникая, действительно ли без него не обойтись или это предлог принудить его к работе? Распилить бревно можно было только вдвоем и он взялся за пилу. Но когда отвалилась третья чурка, он сказал:
– В Прибайкалье я на трелевке леса работал. Обед нам привозили. Нюкжин взял топор.
– Вас там сколько было?
– Сотни полторы.
– Вот! А нас четверо.
– Я не к тому… Но ведь я не обязан. Я – вездеходчик!
– А кто обязан? У нас вездеходчики, бурильщики, начальники. А повара нет.
– Вижу, – сказал Виталий. – Давайте топор, я поколю…
Нюкжин разложил костер, поставил на огонь казан с водой, засыпал туда гречневой крупы, демонстрируя приличные навыки кашевара. Потом вскрыл две банки мясной тушенки и, в заключение, повесил над костром чайник.
Виталий принес еще две охапки дров, сбросил их у огня.
– А все-таки, – сказал он, – я откажусь, другой откажется. Тогда как?
Нюкжин засмеялся. Он в это время мыл грязную посуду.
– Пришлось бы готовить мне, вот как сейчас.
– А если бы и Вы не захотели?
– Я подчиняю свои желания интересам работы.
– Значит, так бы и готовили весь сезон?
– Нет, так тоже неправильно.
– А как же правильно?!
– Выдал бы каждому продукты и готовьте себе сами.
– Здорово! – сказал Виталий. – Я бы не додумался.
– Естественно! – согласился Нюкжин. – Подумать такое, значит поставить крест на работе.
Вдвоем они приготовили завтрак, быстро и не хуже вчерашнего ужина.
Затем они оба подошли к буровому станку. Нюкжину дали его на четыре недели исключительно потому, что на Колымской низменности он мог начать работу раньше, чем другие партии в горах.
Опускали последнюю трубу. Кеша выполнял указания молча, видимо понимая, что они действительно не в академии. Кеша было взглянул на начальника, но Донилин тут же сердито рыкнул:
– Не зыркай! Упустим!
Донилин закреплял штангу, Кеша придерживал ручку лебедки.
– Давай! – крикнул Долинин. – Быстрей!
– Глуши мотор, – сказал Виталий. – Завтрак готов!
– Сперва отбурим, – невозмутимо отозвался Донилин.
– Так стынет же…
– Схватит инструмент, тогда узнаешь, как она стынет.
– Кто схватит?
– Кто! Кто! Заморозка!.. Вот, кто!
– Мерзлота, – пояснил Нюкжин. – Оставь трубу в скважине, пусть ненадолго, замерзнет вода, скует инструмент. Тогда трубу "бросай надо!"
– То "давай", то "подожди", – пробурчал Виталий.
Нюкжин тоже хотел есть, но промолчал. Прошло около получаса, прежде чем Донилин прислушался. Он и сам не смог бы объяснить, что слышал, но опытный слух подсказывал: бурение на пределе!
– Восемнадцать метров! – сказал Степан. – Затираю керн.
Когда вынули последнюю трубу, солнце уже стояло над лесом. Как только выключили моторы, стало тихо-тихо. Ополоснулись водой из шланга. Сели к огню.
– Я законно жрать хочу! – возвестил Степан.
– Калачей нет, – пошутил Нюкжин.
– Пройдет и так.
По тому, как утром Нюкжин не обнаружил в казане вчерашних макарон, а их оставалось немало, сомнений не было: Донилин и Кочемасов позавтракали, причем плотно. И правильно сделали. Какая работа на пустой желудок?! Но Степан и Кеша уминали кашу так, будто на самом деле работали без завтрака.
Чай пили не спеша. Но Донилин засиживаться не дал.
– Пошли… Закончим.
Измазанные мокрой глиной колонковые трубы лежали рядком. Степан начал с последней. Он выдавливал из нее грязную глиняную колбаску, а Нюкжин бережно подхватывал ее по частям, и запечатывал в конверты из бумаги-крафт с прокладкой из восковки.
Пакеты выстраивались длинной вереницей. Лицо Нюкжина сияло. Посветлел и Степан. И Кеша улыбался. Они видели, что Иван Васильевич доволен и чувствовали себя сопричастными к его работе, вероятно нужной. Ведь не кататься же он поехал по болоту!
А Виталий смотрел разочарованно.
– Одна глина, – сказал он.
– В Западно-Сибирской низменности тоже, казалось, одна глина. А сейчас оттуда идет половина добываемой в Союзе нефти.
– Значит, мы нефть ищем?
– Не обязательно. Для начала просто надо знать, что под ногами. – Болото под ногами.
Снова пили чай. Балагурили.
Потом занялись обустройством вездехода. Переместили бочку с бензином в переднюю часть кузова. Не срочный груз поставили на дно. Кошмы, палатки, спальные мешки, рюкзаки с личными вещами положили сверху, обложив ими рацию и "спецчасть". В корме кузова оставили свободное место, туда сгрузили моторы, лопаты, ломы, запасные тросы. Здесь же поставили сбоку ящик под кухню, пока свободный.
К четырем часам отобедали.